Армию охотно сопровождали несколько десятков тысяч добровольцев-райя из стамбульской голытьбы. Здесь их кормили, а значит, был шанс выжить. Обычно в походах полководцы на них обращали внимания не больше, чем на пыль, осевшую на обуви. Но обстоятельства требовали сейчас заботы и об этой малопригодной для боя, но необходимой части войска. К ужасу и отвращению дивана, уже на третий день похода среди райя обнаружили случай людоедства. Хотя всех этих взятых для тяжелых работ стамбульских бездельников кормили, пусть не слишком сытно, нашелся среди них воистину отродье шайтана, пристрастившийся к человечине и не желавший отказываться от приобретенной в последние месяцы привычки. Его повесили, и, проходя мимо виселицы, каждый в войске мог услышать из уст глашатая о причинах казни, обрекающей на адские муки.
Селим мысленно много раз возвращался в тот мартовский день прошлого года, но так и не смог окончательно определиться с мотивами своего поступка. Ну не было у него видимых причин оставаться в оджаке, люто ненавидимом и презираемом. Тем более что уже больше трех лет он вел тайную войну с государством, главной военной силой которого и были янычары. После просветления, которое посетило его при встрече с казацким подсылом, все вокруг были теперь не товарищами и соратниками, а врагами.
Да и невозможно было просчитать, как отнесутся к участию в удушении наследника другие янычары. Гибель всех Османов сразу ставила под вопрос смысл существования этого корпуса воинов-рабов. В нем вполне могли найтись люди, способные усомниться в правильности фирмана на казнь наследника, которую он осуществил. И тогда он наверняка пожалел бы, что родился, быстро и безболезненно убийце Османа умереть дать не могли.
После казни Ибрагима, отправив воинов своего отряда в казармы на отдых, пошел на встречу с казацким связным в полной уверенности, что пребывает в Стамбуле последний день. Не стал и одежду менять, запылившуюся и загрязнившуюся во время безумной скачки к Стамбулу. Только покрепче подтянул пояс белого шелка, на который у бостанджи имели право только офицеры, достигшие шестого ранга. По предварительной договоренности его должны были забрать и вывезти в Азов. Все, что у него было накоплено, он превратил в золото и зашил в одежду, сожалея о незначительности припрятанного. Один Аллах… то есть Бог знает, как там новая жизнь сложится. Ведь о жизни вне оджака