В этот Великий день Возрождения проводится множество обрядов, посвященных и Великой Богине и возрождению Мира. Их основная направленность прослеживается в магии плодородия, направленной на наступающий год и в сопутствующих гаданиях. Центр креста, геометризированный вариант мирового древа (Малахова Т. П.: "Мотивы геометрического орнамента…", 205, с. 210), есть та ось, которая была и всеобщей, и индивидуальной для каждого одновременно. Синкретизм двоеверия позволил нашим предкам найти обоснование для гаданий "по кресту" – "кому что выпадет". Однако индивидуальные гадания по крестам – традиция, относящаяся только к XIX веку, которая затем также переродилась в детскую забаву (Соколова В. К., 86, с. 96). "В Крестовую Среду пекли кресты… какой крест Господь положит, такой и понесешь" (Часовникова, 47, с. 30). Эта поздняя народная традиция гадания возникла из прямой параллели с церковной службой Крестопоклонной недели, где читалось Евангелие от Марка, а именно: "Рече Господь: иже хочет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет". Для таких индивидуальных гаданий практически во всех деревнях делали из плотного пресного теста кресты, в которые закладывали символические предметы. "В середину креста клали и уголька, и земельку, и денежек, соли, и пустое, кому что попадёт"… Если попадалась монетка, то это означало богатую жизнь, а соль – "что солоно проживёшь". «Печина» (глина) считалась плохим знаком (Фурсова Е. Ф.: "Русский Север и Западная Сибирь…", 102, с. 345). Вариативность таких гаданий была самой разной и даже противоречивой. Например, если в одном месте запеченный в «крест» церковный крестик означал скорую смерть, то в другом – долгую и счастливую жизнь. Имели «своё» прочтение и другие вкладываемые символы, например, уголь (к печали), кольцо (к браку), монету (к достатку и веселью), куриное перышко ("чтобы куры велись"), ржаное зерно ("чтобы хлеб уродился"), человеческий волос ("чтобы голове легче было"), пустой «крестик» означал "пустую жизнь" и т. д.
Этим гаданием по определенным символам определяли в некоторых местах и первых пахарей и засевальщиков. Считалось, что даже если ребёнку выпадет "от Бога" знак, то он должен хотя бы горсть зёрен бросить во вспаханное поле. Этот «выбор» противоречит исходной древней традиции: "Нe сюда же ли относится и обряд, когда крестьянин сеет лен без штанов, в одной рубашке, иногда голый? В сущности, он молится матери-земле, он совершает с нею священный брак" (Маторин Н. М., 62, с. 107). Трудно представить себе годовалого ребёнка, «брачующегося» с кормилицей – Землёй, как и мать грудного ребёнка, получившему «засевальный» знак свыше (из описания С. Максимова, 103, с. 270). О таком же позднем гадании на «засевальщика» у русских говорил и Д. К. Зеленин: "Сев должен начать тот, кому достанется крестовик с зернами ржи, даже если это ребенок двух-трех лет" (Зеленин Д. К., 104, с.