– Поговорить надо, – заявил мне первый помощник бандитского князя.
– О чем? – спросил я, не поддерживая его дружелюбного тона.
– Об Угре и его планах. В которых тебе отводится одно из центральных мест. Хочешь узнать интересные подробности, найди время вечером прогуляться в саду. Без лишних свидетелей.
Пес ухмыльнулся еще шире и двинулся дальше как ни в чем не бывало.
Значит, вечером в саду и без свидетелей? А к утру там обнаружат мое остывшее тело? Храни тебя звезды за такое любезное приглашение!
А может, и не стал бы он так мудрить, чтобы просто меня пристукнуть. Может, и впрямь хочет сказать что-то важное, причем идущее вразрез с пожеланиями Угря. Для этого тоже лучше обойтись без лишних глаз. Хвостатые звезды, как же плохо без любимого оружия! Пора им срочно обзаводиться.
Цепь я скрутил у собачьей будки в одном из окраинных домов. Старого кобеля, лениво дремлющего в тени груши, я знал не первый год. Грушу тоже. В этом саду, принадлежавшем ворчливому одинокому старику, они были вкуснейшие на всю Стрелку. Год, когда, отчаявшись отвадить воришек, старик обзавелся собакой, был воистину черным для всей окрестной детворы. Здоровущий, вечно голодный кобель бегал на скользящей привязи вдоль длинной проволоки у забора. Что только не пытались вытворять с этим псом! Травить, подпускать кошек, притаскивать течных сук – без толку. Отраву он чуял, как карманник кошелек, а остальные способы оказывались слишком громкими и будили старика, который тотчас же выбегал из дома, прихватив вилы и рассохшийся арбалет с болтами без наконечников. Подход к собаке нашел Подсолнух. Ему вообще удается ладить со всякими злобными созданиями, если судить по Змейке. Из его рук кобель наконец-то соизволил принять взятку в виде притащенной с речки рыбы и счел ее достойной платой за унесенные груши. Потом он признал и меня за компанию, и вдвоем с Подсолнухом мы продолжали безнаказанно обчищать сад, не забывая делиться с товарищами. А потом мы подросли, и нам стало не до воровства чужих груш.
За прошедшие годы пес заметно постарел, на его морде и боках появилась седина, он уже не готов был кидаться на каждую тень. Только глухо заворчал, не открывая глаз, когда почуял мое присутствие. А потом узнал и старательно заработал хвостом. Всю его напускную лень как ветром унесло. Кобель оживился, вскочил, бодро встряхиваясь, и принялся заинтересованно обнюхивать мои руки и одежду. Видать, ожидал, по старой памяти, чего-нибудь вкусненького. Но на этот раз я приготовил для него другое. Потрепав ластящуюся псину за мягкими пыльными ушами, я расстегнул на ней ошейник, и впервые с щенячьих лет кобель очутился на воле. Сначала он не оценил этот непрошеный дар и держался рядом, пока я откручивал проволоку, высвобождая второй конец своей добычи, но стоило ему лишь сообразить о преимуществах