3
Пунктом 32 Французской конституции 1814 г. было установлено, что все совещания палаты пэров должны быть тайными. Не могу понять, чем оправдывается такое правило. Если гласность и представляет некоторую опасность, то менее всего вреда для палаты, чуждой народным стремлениям. Запрещение публике присутствовать на заседаниях, мне кажется, совершенно не в интересах пэров. Гласность совещаний для них нужнее, чем для народных депутатов, как узда и как стимулирующее средство. С одной стороны, их положение может выдвинуть интересы, отдаляющие их от народа, с другой – наследственные права, давая им полную независимость, ослабляют чувство соревнования. Вероятно, палату пэров считали по существу монархической и видели в ней опыт против необдуманных предложений народных депутатов. Но с этой точки зрения тайна совещаний представляется политической бессмыслицей. Выходит так, что предполагаемых врагов авторитета короля допускают рассуждать публично, а тех, которые считаются естественными защитниками монарха, заставляют совещаться тайно! Не скрывается ли за этим желание оградить отдельных личностей от общего неодобрения? Разве не желательно при борьбе между палатами – в том случае, когда предложение палаты депутатов опирается на общественное сочувствие, – чтобы палата пэров имела право публично защищать свой протест и тем снять с себя оскорбительное подозрение в действиях ради личных интересов? Собрание, в котором прения происходят публично и печатаются ко всеобщему сведению, имеет все способы приобрести себе многочисленных приверженцев, тогда как, совещаясь тайно, пэры влияют только на самих себя. Все это привело к тому, что палата пэров поняла сама всю невыгодность своего положения относительно нижней палаты и стала выискивать способы освободиться от тайны без нарушения текста Конституции. В настоящее время она дает приказания печатать доклады и большинство речей. Кроме того, официальным газетам предоставляются для опубликования очень обстоятельные протоколы совещаний, и так как в протоколах имена различных ораторов не упоминаются, то можно дополнять их примечаниями с указанием имен ораторов. Наконец, палата допускает гласность для прений в том случае, когда она действует в качестве судебной инстанции; по процессу о заговоре 1820 г. можно, например, судить, насколько гласность помогла палате пэров приобрести уважение и доверие.
4
К доводам, приведенным мною в доказательство того, что отдельная дворянская палата менее опасна, чем это обыкновенно думают, надо прибавить еще один. Дворянство естественно бездеятельно; чувствуя себя недостаточно опытным, оно боится всякого дела. Даже в Англии палата лордов чрезвычайно склонна пренебрегать своими государственными обязанностями. Это не�