Драть бы, драть бы за ушко!
Ишь – без меры натянулся!
Вот – к сторонке отвернулся,
Грудь назад, вперед брюшко —
И… бесстыдник! Перед вами
Тут же с пьяными глазами
Тигр на шатких уж ногах;
Там вакханка взор свой жадной
Нежит кистью виноградной,
С дикой радостью в очах.
Вот – взгляните на Силена:
С губ отвислых брызжет пена;
Словно чан раскрыл он рот,
И цедя в сей зев просторной
Из амфоры трехведерной
Гроздий сок, – без смыслу пьет,
Глупо пьет, – заране бредит,
На осле едва ль доедет
Он домой… Лишь исполин
Пьет, как следует, один —
Бахус Рубенса! – Избыток
Через край разумно льет
И божественный напиток
Он божественно и пьет.
Остров
Плывут мореходцы – и вдруг озадачен
Их взор выступающим краем земли;
Подъехали: остров! – Но он не означен
На карте; они этот остров нашли,
Открыли; – и в их он владенье по праву
Поступит, усилит страны их державу.
Пристали: там бездна природы красот,
Еще не страдавших от силы воинской, —
Жемчужные горы! Лесами встает
Из гротов коралловых мох исполинской.
Какие растенья! Какие цветы!
Таких еще, смертный, не видывал ты.
Там почва долин и цветных междугорий
Вся сшита из жизни, отжившей едва, —
Из раковин чудных, из масс инфузорий;
Вглядишься в пылинку: пылинка жива;
К цветку ль – великану прохожий нагнулся:
Крылатый цветок мотыльком встрепенулся,
Иль резвою птичкой, и птичка летит
И звонко несется к небесным преддверьям,
И луч всепалящего солнца скользит
По радужным крыльям, по огненным перьям;
Пришлец вдруг испуган извитой змеей:
То стебель ползучий блеснул чешуей.
И видно, как всходит, – и слышно, как дышит
Там каждая травка и каждый лесок;
Там дерево жизни ветвями колышет,
И каплет из трещин живительный сок,
И брызжет, – и тут же другое с ним рядом:
То дерево жизни с убийственным ядом.
И рад мореходец. «Хвала мне и честь! —
Он мыслит. – Вот новость для нашего века —
Земля неизвестная! Все на ней есть
И – слава всевышнему! – нет человека!
Еще здесь дороги себе на просек
Мой ближний» – так мыслит и рад человек.
«А если там дальше и водятся люди
На острове этом прижмем дикарей!
Заспорят: железо направим им в груди
И сдвинем их глубже – в берлоги зверей,
И выстрелы будут на вопль их ответом;
Причем озарим их евангельским светом.
Встречая здесь новые тени и свет,
Потом пусть картины здесь пишет художник
Трудится ученный, и тощий поэт,
Беснуясь, восходит на шаткий треножник!
Нам надобно дело: все прочее