Повисла пауза. Святослав Рувимович с сухим горлом и обильно вспотевшим лбом слушал, как нервно сопит в трубку теплый и живой Передельский. Его внимание почему-то сконцентрировалось на факте, что журналист сейчас именно живой и именно теплый. А еще Святославу Рувимовичу стало как-то очень понятно, не головой, а всей кожей, что вокруг сейчас ночь, и одинокий ветер над пустыми проспектами, и тьма, тьма, тьма кругом, а там, во тьме… Святослав Рувимович попытался отогнать от себя эту полумысль-полуощущение. Он вдруг почувствовал смертельную тоску от наличия на другом конце провода этого чертова идиота Передельского, как-то сумевшего подтащить теплую и надежную кухню Святослава Рувимовича к невидимому краю, за которым четко ощущалась пристально вглядывающаяся в каждое движение Тьма.
– Заткнись… – просипел он в трубку, – заткнись и никуда с этим не суйся!
И Фофудьин отключил телефон.
Но журналиста распирало. Архив жег руки. Держать язык за зубами было выше его сил. Да и деньги требовалось срочно выдушить из кого-нибудь, ну просто кровь из носу.
Чертыхнувшись, Передельский набрал заветный номер начальника отдела расследований медиа-холдинга «Финансы Больших Кучек». «Большими Кучками» Москва оборачивалась к тем, кто придерживался традиционной, ортодоксальной теории ее возникновения на земле боярина Кучки и знать не знал ни о каком Мосохе. Передельский все же решил не светить пока находку, на которую так странно отреагировал первый собеседник, а завлечь редактора актуальной и перспективной, как ему казалось, темой.
– Кто? – грозно спросил редактор.
– Свои, Фрол Семеныч, свои! Это я, Петя Передельский, корреспондент «Московских слухов».
– Чтоб ты скис, Петя Передельский! Тебе что, рабочего дня мало? – разозлился редактор.
– Так не бывает же вас днем… эта… на рабочем месте… – попытался оправдаться Петя, стоя в трусах на своей кухне и наблюдая за секундной стрелкой часов. На плите варилось в кофейной джезве яйцо.
Простое и привычное занятие постепенно примиряло журналиста с новой действительностью, так потрясшей его накануне. К нему понемногу возвращалась обычная здоровая наглость.
– Конечно, где тебе знать мое рабочее место? – гневался редактор, почесывая шерстистую грудь.
– Не скажите, Фрол Семеныч, в «Трех пескарях» я тоже вас искал, – выказывая осведомленность, вдохновенно врал настырный Передельский.
– Короче! – потребовал окончательно проснувшийся редактор.
– Э…