Так вот, в то утро, после того как ушел Вадим, я долго сидела в прострации. Любимый человек пробил брешь в моем самолюбии, я мечтала об отмщении.
Сначала я пыталась проанализировать, что такого во мне было неудовлетворительного, раз потребовалась замена. Потом я четвертовала разлучницу и растерла в порошок остатки ее мерзкого тела. Удовольствия мне это не принесло никакого, к тому же начала трещать голова, а на глаза постоянно наворачивались слезы обиды и бессилия. Не хватало еще, чтобы меня застали в кабинете, орошающей слезами айбиэмовский компьютер. Компьютеру это будет вряд ли полезно, моей репутации «деловой и собранной женщины» – тоже. И я решила развеяться и сходить к Эванжелине.
Эванжелина работала в косметическом кабинете гостиницы «У лукоморья», которая занимала небольшое здание в псевдорусском стиле с резными наличниками, а постояльцев-иностранцев здесь угощали пельменями, заливным языком, кулебякой и блинами с красной икрой.
У Эванжелины была небольшая комната на первом этаже, где сверкали белизной раковины и на полках сумрачно переливались фиолетовым, розовым, изумрудным цветом дорогие яркие флаконы. Интересно, что иностранки, останавливавшиеся в гостинице, к Эванжелине не заглядывали. Может быть, их пугала Эванжелинина невосприимчивость к английскому, а может, их кожа просто не нуждалась в услугах косметолога. Хотя в своем деле Эванжелина достигла вершин мастерства и практически могла сделать съедобной даже самую последнюю страшилку. Эванжелина взбивала физиономии жен богатых бизнесменов как сдобное тесто, накладывала бельгийские маски и теплый парафин, массировала скалочкой на шарикоподшипниках. Ее ценили, к ней записывались за неделю и дарили презенты.
В обеденный перерыв у Эванжелины было пусто, она размещала на полочках в геометрическом порядке банки с кремами, а на диване сидела надутая Катюша. Ага, я ведь обещала провести культбеседу с ребенком!
С Катюшей мы дружили, так как растили мы ее с Эванжелиной совместно. Она была серьезна и вдумчива, много читала и многое из прочитанного даже запоминала. В школе их учили английскому, немецкому, основам маркетинга (какой бред! – опять же дань моде), машинописи, делопроизводству, компьютерной грамотности и еще много чему. Она уже вполне сносно болтала на двух языках, стучала на машинке десятью пальцами и знала наизусть половину Пастернака. Кроме того, Катя обещала через два года превратиться в феноменальную красавицу и затмить свою престарелую мамашу.
– Катя, Катерина, эх, душа, до чего ты, Катя, хороша! – невесело просипела я (вокальными данными я никогда не отличалась) надутому ребенку. Мне и самой сейчас было тоскливо, а вот еще необходимо восстановить мир в семье.
Проштрафившаяся Эванжелина на цыпочках уползла за дверь.
– Ну, Катя, рассказывай, что у вас опять произошло и почему ты третируешь свою изумительную мамочку?
– Я не хочу, чтобы мою