Я стоял в холле, широкая лестница уходила на второй этаж. Туда я отправлюсь чуть позже. Сначала первый этаж. Комнаты были завалены всяческим хламом. Под толстым, непроницаемым слоем пыли было трудно даже определить, что было в тех помещениях. Я порылся в паре куч с мусором, обнаружил лишь старые детские игрушки. Порванный резиновый мяч, куклы без рук и ног, треснутые пластиковые ведерки с лопатками, деревянные кубики со следами детских зубов на них, сломанная железная дорога, забытые или потерянные детали конструктора, даже кукольный домик со следами сажи на нем, словно пострадавший от пожара. Каких только игрушек здесь не было. Но здесь в них уже давно никто не играет. Раньше, вероятно, это заведение было детским домом, со временем, превратившимся в то, чем он являлся сейчас.
В северной части особняка я наткнулся на просторную, пустую комнату. Она была относительно чистой, только красные, синие, зеленые разводы на полу тут и там. В центре комнаты с потолка, подвешенный за правую ногу, свисал человек. Я подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть. Кожа вздулась в нескольких местах; глаза, нос и рот зашиты; на шее отчетливый след старого пореза, неаккуратно зашитого толстыми нитками. Пустые глаза смотрели на меня. Я ждал, что он моргнет, или поздоровается, скажет «привет» и протянет руку, чтобы я пожал ее. Но он был давно мертв.
Неожиданно, я услышал детский беззаботный голос, с каждой секундой все ближе и ближе, напевающий старую детскую песенку, которую я помнил еще с детства:
Лаз, два, тли, четыле, пять,
Негде зайчику скакать;
Всюду ходит волк, волк,
Он зубами – щелк, щелк!
Открылась дверь в комнату. Пение сразу прекратилось. В дверном проеме стояла девочка, лет пяти-шести, одетая в белое платьице, на голове два хвостика, смотрящие в разные стороны, перевязанные двумя бантами. Один хвостик красным бантом, второй – желтым. Она замерла, рассматривая меня не то с интересом, не то с испугом.
– Привет, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более дружелюбно.
Глаза ее вдвое увеличились в размерах. Она бросилась прочь, я побежал за ней. Я догнал ее в коридоре, по всей видимости, она свернула не там, где хотела, и оказалась в тупике. Упершись спиной в стену, прижавшись как можно сильнее, почти слившись со стеной, она со страхом изучала меня.
– Привет, – повторил я, – кто ты?
– Мне нельзя лазговаивать с незнакомыми. – Ответила она дрожащим, но решительным голосом.
– Меня зовут Оскар, – представился я. – Вот видишь, – продолжил я ласковым голосом, – теперь я не незнакомец, теперь ты знаешь меня. А кто ты?
– Я?
– Да, как твое имя?
– Меня зовут Ева. – Представившись, она, кажется, стала бояться чуть меньше, ее голос перестал дрожать, и она отошла от стены на пару шагов.
– Сколько