– Кажется, там, – Кисонька неуверенно ткнула пальцем вверх и вбок, потому что музыка и впрямь сочилась то ли из-под потолка, то ли из-за стены…
Пожав плечами, Мурка начала медленно подниматься по лестнице. Новый коридор оказался также выкрашен линялой синей краской, только вместо дверей в нем зияли проходы – пустые арочные проемы, за которыми извивались такие же скучные и безликие коридоры.
– Клубок к перилам привяжем или будем мелом пометки метить, чтоб вернуться? – поинтересовалась Кисонька.
– Крошки разбрасывать, как Мальчик-с-пальчик, – хмыкнула Мурка. – Тогда в самом крайнем случае нас найдет очень злая и агрессивно настроенная уборщица! Брось, Кисонька, если заблудимся, просто пойдем обратно! – И она решительно шагнула в первый попавшийся проем.
Перед ней стояли станки. Со здоровенными сверлами, дисковой пилой со зловещими зубцами и жутковатыми тисками. На стенах развешаны блестящие, а иногда, наоборот, слегка подернутые коричневой ржавчиной инструменты, отчаянно напоминающие орудия пыток. У стены громоздились листы фанеры и штабеля пенопласта.
– Наверное, тут декорации делают, – предположила Кисонька – судя по тону, она старательно пыталась разжечь в себе искру восторга по поводу пребывания в святая святых театра. Но горело как-то плохо. Можно сказать, чадило и гасло.
– Или табуретки для продажи на тех выставках, про которые Севка говорил, – мрачно буркнула Мурка. – Вон там еще дверь, – кивая на противоположный конец столярного цеха, предложила она. Не поворачивать же обратно. Аккуратно лавируя между станками, они прошли цех насквозь. Кисонька злобно шипела сквозь зубы – мелкая древесная пыль с пола покрыла ее сапожки серо-коричневым налетом. Сейчас наверняка ругаться начнет, что обувь запачкали, а ничего особенного так и не нашли. Мурка толкнула створку…
– Блин, офигеть! – невольно вырвалось у нее. Она поглядела на сестру – и поняла, что ворчания насчет обуви не будет! Так долго ожидаемый восторг вспыхнул сразу, столбом взвиваясь под высокий потолок.
Вырастая прямо из все той же покрытой унылой синей краской стены, возвышалась старинная каменная башня, увенчанная изящным резным балкончиком. С другой стороны едва заметно покачивались на сквозняке могучие горы – и тихонько шелестели. Тускло поблескивал золотом и самоцветами величественный трон. Связанные, как пучок хвороста, в углу прислонились копья, а в здоровенном картонном ящике грудой лежали мечи – могучие двуручники, короткие римские гладиусы, изящные шпаги. Рядом со стопочкой зубчатых королевских корон, сложенные друг в друга, как пустые цветочные горшки, красовались рыцарские шлемы. Здоровенный, как ангар, зал был до отказа забит вычурной старинной мебелью, бронзовыми светильниками (при ближайшем рассмотрении оказавшимися деревянными), мраморными арками (опять же при ближайшем рассмотрении – из раскрашенного картона) и