где все поймут и ты поймешь
январь-апрель 1976
ПОЛЬ ВАЛЕРИ
Проницательный лев очарован крупой Ренессанса,
голубою мадонной с младенцем крупозным и влажным,
Велиаром глумливым в глубоких глазах белошвейки,
буржуазною пеной молочного Нового Света.
Президент голубей, погруженный в метафору мира,
величаво царил галльским гребнем на шумном Олимпе,
над куриной вознею согласий и разноголосиц
он следил колыханье зернистой и праздничной пены.
1976
***
Жить надо все-таки верней —
от веры к вере.
Изысканный остаток дней
хранить в пещере,
изведанную горечь слов
творить и вторить,
телесный храм, разумный кров
нерукотворить,
сойти к теням своей души
Христом распятым
и смертных почестей лишить
смиренный Атом,
жить Богу, сотвориться вспять,
как учит Слово,
но попросить себя поймать
у Птицелова,
а здесь вразнос и невпопад
истаять душу,
в потопе дней ускорить ад,
взыскуя сушу,
как пресмыкающийся Ной,
как вопль Иова,
смиреньем персти земляной
привлечь Благого.
февраль 1976
LOCUS ТРЕЗВОСТИ
Как похмельный олень
я теку
на иссохший источник стола
а в Китае с утра
как всегда
совершились большие дела
ну а здесь – что ни день —
то печаль
то огонь то зола
Флорентийская тень
мои тихие сени сожгла
1976
***
Сколько праздников!
Сколько естественной радости,
радужной пыли,
эйфории и мяса
на пике крутого поста!
Неужели и вправду мы кончили,
в самом конце – победили
с патриаршей подмогой,
с землицей в расцветших устах?
Как в цветном эпилоге
после той мелкотни хроникальной,
где лишь грохот и вой,
свист и крик, человек и снаряд —
все роится, все плещется,
все цветет чепухой зазеркальной —
разберись, где известный,
а где – неизвестный солдат!
Фарш волшебный из виршей и маршей,
из визга и пенья,
равноправные дети-застрельщики,
дети-стрелки…
Круговое терпенье, цыплячье сцепленье,
цветенье! —
Возлагают венки.
Возлагают венки.
Запах жирных нулей
заполняет прогулы сквозные,
черно-белые клирики
скорбной шеренгой стоят.
«Далеко ли идти
до блаженной страны Содомии?» —
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».