Александру стало жаль товарища.
– Олег, есть хорошая пословица, мудрая, я бы сказал, – вознёс он палец. – От сумы, от тюрьмы, от неверной жены – не зарекайся. Будь всегда готов к этому, и тогда не придётся тебе, если, не дай Бог, что-нибудь такое и случится, бежать с верёвкой на чердак.
– Так-то оно так, да не хотелось бы пополнять отряд бешено размножающихся, и давно вычеркнутых из «Красной книги» пятипалых рогоносцев.
– Не переживай, все будет хорошо! Если захочешь – персиянку отобьём у супостата, – хлопнул Гайдаенко сильной рукой по худой, костлявой спине товарища, и этим самым поставил точку на теме. – Интересно, где этот комендант запропастился? Не расплавился же он под этим солнцем, может, в арыке где прохлаждается? Ты заметил, сколько их тут?
– Кого? Комендантов? – рассеянно переспросил Хатынцев.
Подошли к самолету, это был старый трудяга семейства Илов. Из него выгружали раненых. Их выносили на носилках с капельницами, вели под руки, некоторые самостоятельно брели к санитарным машинам. Были безразличные к окружающим лица, были ищущие глаза, их обладателям казалось, что они обязательно встретят кого-то из родных или знакомых в этом далёком краю.
Гайдаенко смотрел на исковерканных войной людей, они видели смерть, им долго еще будут сниться кошмарные сны, долго будут они вздрагивать во сне и наяву при любом безобидном звуке упавшего предмета.
Пройдут годы, и постепенно, из молодых героев перейдут они в разряд старых, безногих, безруких инвалидов, былые заслуги их будут ставить под сомнение. За ними останутся прозвища: «Иван-СтукНога», «Пашка-Культя», «Одноглазый», «Безбородый», «Ушибленный», привыкнут к прозвищам и былые солдаты…
«Нет, – думал Гайдаенко, глядя на раненых, – лица у них не те, что встречаются на обложках журналов, и рассказать эти парни могут такое, что не каждый корреспондент рискнёт написать».
Один из раненых подошел к ним, левая рука на перевязи, на одном погоне четыре звёздочки, на другом три. Он попросил закурить. Хатынцев подал ему пачку сигарет, дал огоньку.
– «БТ», – втягивая с наслаждением дым, проговорил капитан, – давно не курил таких!
– Где это тебя? – кивнул Хатынцев на руку капитана.
– На перевале. Хорошая драчка получилась. Их около сотни полегло, да и у меня от роты мало что осталось.
– Близкой победы не видать?
– Далекой тоже.
Помолчали, думая каждый о своём.
– Вы – туда? – спросил капитан.
– Туда. Куда ещё, – обыденно ответил Хатынцев, в его голосе сквозила обречённость.
Капитана позвали.
– Желаю вам возвратиться живыми и невредимыми, и.… малых потерь, – пожелал он и приложил руку к козырьку выгоревшей фуражки. Офицеры в ответ пожали ему руку. Рука капитана была сухой и горячей.
– Легко