– Артур, подними трубку. У меня голова разрывается от этой чудовищной трели.
Я хватаю трубку. Кто бы ни был – пошлю в длительное сексуальное путешествие! Весь кайф обломал!
– Артур Иванович! Почему трубку не берёшь?! – от бешеного рёва шефа меня бросает в пот. – Ты что в отчете натворил?! Ты пьяный был или обдолбанный?! Ты же нас всех подставил!
– Гаврила Гаврилыч, я не понимаю…
– А я тебе сейчас объясню! Бегом ко мне!
Я опускаю трубку на рычаги и затравленно смотрю на Нину.
– Не может быть. Я же всё десять раз проверил… Извини, Нина, мне надо срочно уйти.
– Да, конечно, – кивает она и застёгивает блузку. – Я тоже, пожалуй, пойду.
Гав Гавыч встречает меня с ласковой улыбкой бультерьера.
– Проходи, Артур Иванович. Не стесняйся.
– Гаврила Гаврилыч, что случилось? Я же всё проверил…
– Да ничего не случилось, – хихикает тот, – шутка это была. Хотел, чтобы ты быстрее пришёл. Невтерпёж мне стало, Артурчик.
– В каком смысле?
– В прямом, – вздыхает начальник и делает приглашающий жест.
Смотрю, а у него на столе такая же ваза с фруктами, как у меня в номере, только вместо шампанского – коньяк.
Смотрит на меня шеф масляными глазками и задушевно так говорит:
– А не засиделся ли ты, Артурчик, в замах? Хочу тебе самостоятельный проект поручить, станешь мосты строить и от федерального бюджета кусать. Потянешь?
Меня аж в жар бросило.
– Попробовать можно, Гаврила Гаврилыч…
– Вот и попробуем, – кивает он, заходит мне за спину и вдруг порывисто прижимается ко мне. Голос становится хриплым: – Я человек прямой, Артурчик, юлить не люблю. Как молодёжь говорит: запал я на тебя!
– Как это? – вздрагиваю. – Не понимаю…
– Чего тут понимать? Давно к тебе приглядываюсь. А сегодня увидел, как ты по ресепшну идёшь в белом костюме, такой большой, сладкий, словно мороженое пломбир – так и крышу снесло! – При этом негодяй лизнул меня в щёку.
Другой бы, наверное, впечатал кулак в мерзкую рожу, а меня будто парализовало. Стою, трясусь и шепчу:
– Гаврила Гаврилыч, не такой я, честное слово.
– Все мы не такие до поры до времени. Знаешь, Артурчик, наступает момент, когда надо чем-то жертвовать, – и за ягодицу меня берёт.
– Не хочу я ею жертвовать! – срываюсь я на крик. – Я же мужик! Я гетеросексуал!
– Какой же ты противный, – жарко шепчет мне в ухо. – Я же тебя как клопа раздавлю. Я тебя на улицу без выходного пособия. Тебя нигде не возьмут. На тебе же три кредита. Ты в долговой яме сгниёшь. Выбирай, Артурчик, карьера или яма? Яма или карьера? Ну! Быстрее! Яма или карьера?! Карьера или яма?!
– Карьера! – кричу, а у самого на глаза слёзы наворачиваются.
– Умница, мальчик мой сладкий. Ну,