На следующей неделе приход герэндов и секретарей с их списками. И я в них буду на первых строчках, потому что мне уже девятнадцать. Отлучение от семьи должно было случиться ещё в прошлом году, но по счастливому стечению обстоятельств пневмония послужила причиной, по которой меня не призвали. В этот раз так не повезёт.
Я боялась этого дня, равно, что дети уколов. Решения секретарей всегда непредсказуемы. Меня могли выдать замуж за соседского паренька Сола, чьи родители выращивали чечевицу. А могли забрать в столицу.
Хотелось сбежать. Сменить внешность, имя и скрыться с глаз Империи. Такая детальная планировка разрывала на части. Как ни крути, но я любила свою жизнь, хоть она и была скучной. Здесь семья, друзья и даже сахарная свёкла была неотъемлемой частью моего мира. И совсем скоро всё это отберут.
– Анаит! – снова прошипела мама, не поднимая глаз.
Я тяжело вздохнула и, присев на корточки, принялась собирать свёклу. Руп, с видом победителя, шествовал мимо с очередной пустой корзиной. Хотелось запустить в нахальную мордашку комком земли, но я сдержалась и подковырнула очередной плод небольшой железной лопаткой.
«Я так не могу. Не хочу!» – однажды не сдержавшись, высказала все свои переживания маме.
Она не стала кричать, отчитывать или ругаться.
«А чего ты хочешь?» – спокойно спросила она, внимательно глядя на меня.
Этот вопрос застал врасплох.
«Я… не знаю. Но точно не этого».
«А с чего ты взяла, что такая судьба будет плохой?»
«Просто чувствую. Хочу сама выбирать», – мой голос был полон уверенности.
«Хорошо. Допустим так. Империя не прощает неповиновения. Даже если тебе, каким-то чудесным образом, удастся сбежать, то куда ты пойдёшь? В лес к диким псам? Или, может, сразу на Земли Уродов?»
«А даже если и так, то что?» – с вызовом выпалила я, в сердцах топнув ногой.
Мама, явно поражённая моей беспечностью и глупостью, прикрыла глаза и потёрла веки. А может, дело было в усталости.
«Ни один адекватный человек не пойдет туда добровольно. Они не люди, Анаит. Монстры, научные ошибки, обозленные на весь честной свет. Да и не доберёшься ты туда одна».
«Откуда тебе знать?» – огрызнулась я.
Мама тяжело вздохнула, и устало посмотрела мне в глаза. Что-то было в этом выражении такое, что вся ершистость рассыпалась, как карточный домик.
«Твоё упрямство и непослушание режет меня на части. Каждый твой бунт оставляет на мне следы. Вот здесь», – устало ответила она и приложила кулак к левой груди. Пальцы снова невольно нащупали рубцы на плече.
«Ты такая же, как и твой отец. Из-за его упрямства я поседела раньше времени. А ты и вовсе меня в могилу сведёшь».
В нашей семье не принято вспоминать об отце. Точнее о том, что с ним произошло. Это случилось