По большей части. Один или два раза им это удавалось.
В помещении, предназначенном для кладовки, стояла большая клетка с крысами. Любимая пища питонов. Челси заботилась о них, пока муж сидел в тюрьме. Крысы ей нравились больше, чем змеи, но она должна была заботиться о питонах.
Адам считал, что такая преданность – это уже слишком.
Его дом – в котором он вырос и прожил всю жизнь – был идеально чистым и прибранным. Адам отличался исключительной аккуратностью, под стать своему младшему брату, жившему в другом конце города. Он стригся раз в десять дней, гладил все рубашки и не уходил из офиса, не убрав со стола бумаги. Дома у него ни одна тарелка не задерживалась в кухонной раковине, ни один сорняк не пробивался сквозь цветы на клумбах, а скошенная трава сдувалась на лужайку, а не на дорожки. Возможно, так было бы везде, где бы он ни жил, но он жил только в одном месте, и это был дом Мэри. Адам пришел к пониманию, что никто не покидает свой настоящий дом, и потому это по-прежнему был дом Мэри. И Кента тоже – и иногда он жалел, что брат больше не приходит сюда, но у Кента теперь был свой дом. У Мэри, как и у Адама, другого дома не было и не будет. Поэтому, не желая оскорбить сестру, он тщательно ухаживал за домом.
Дом Челси был совсем другим. Это был дом Тревиса Леонарда. Грязная посуда скапливалась в раковине и ждала, пока ее вымоет Адам, независимо от того, кто ею пользовался, ковер был покрыт пятнами, а углы потолка украшала паутина. В ванной известковый налет и плесень достигли такой толщины, что их можно было счищать стамеской, а летом с потолка свисала длинная клейкая лента, покрытая мертвыми насекомыми.
Челси заботилась о змеях и крысах, чистила их клетки, но на остальное не обращала внимания. Сама она всегда выглядела безупречно – кто-то мог подумать, что ее внешность портят многочисленные татуировки и пирсинг, но это дело вкуса, а каждый дюйм ее тела, от волос до зубов, был ухожен и доведен до совершенства.
То же самое, что и с домом. Вы не можете это оставить, а просто берете с собой в другие места. В тридцать девять Челси была больше похожа на себя семнадцатилетнюю, чем ей хотелось бы. Воплощение упорядоченной красоты в доме хаоса, который принадлежит заключенному.
Она не спрашивала Адама о полиции. Не спрашивала о Рейчел. Вообще ни о чем не спрашивала. Она выслушает его, когда он захочет, или принудит рассказать, когда ей будет нужно, но не будет настаивать раньше времени.
Адам подождал, пока вечерние тени не удлинились настолько, что он перестал различать свернутые кольцами тела и дрожащие языки внутри матовых