26 сентября. Петербург
Мои маленькие обедали у меня сегодня. Вышло так хорошо, как я не ожидала. Обед удался, квартиру мою хвалили все. Моя царица-каприз сказала: «Тетя, переселюсь я к тебе. У тебя тепло, уютно и т. д.». Все было хорошо, кроме одного. Попросили поиграть. Я была рада, с волнением села играть романс Чайковского. Сыграла, конечно, скверно. Ну и услышала: вещь ужасная, сочинена отвратительно, рояль страшно резок и отрывист. При этом все сидели рядом, у меня на носу, а Сашура говорит о своем.
Потом говорили о цыганских романсах и на мою критику возразили мне, что я очень академична.
И боюсь я Али, как никого. При ней-то я и играю всего хуже.
16 октября. Петербург
После концерта пошли с маленькой, хотели вместе ехать. Глядь, внизу Сашура рядом с современными музыкантами[10]. Конечно, бросаемся к нему. А он говорит: «Я с Семеном Викторовичем. Вот он».
19 октября. Петербург
Опять зачастила к Але, потому что нужна ей. Вчера у нее обедала и видела ее страдания и унижения. Дело доходило до крайнего отчаяния.
Я забыла дома среди своих мирных занятий и дум мрачную безысходность ее положения – Любино бессердечие, Сашурину злобу порой, Алино глубокое одиночество и страшную обиду. Франц один своей непрестанной нежностью облегчает. Милый мой Франц. Его любовь только и спасает ее. Больше моей.
Ушла, как виноватая.
По дороге встретила Сашуру и обрадовалась несказанно, поверив в поворот к лучшему. Он и пришел в лучшем настроении и принес ей вести, что ее стихи, которые он давал без ее ведома Тернавцеву, ему очень понравились. Она даже не радовалась, бедняжка. Во-первых, стихи свои считает позорными, во-вторых, была ошеломлена[11].
30 октября. Петербург
Вчера был важный день. Они с детой пришли ко мне и принесли сборник его стихов, изящную книжку в прекрасной обложке, с надписью мне.
Обедала я у них с бенедиктином по этому случаю.
Но Люба и Аля – теперь это хуже всего.
6 ноября. Петербург
Вот Смородский, этот смешной, неуклюжий поэт, которого презирал Сашура и со смехом писал на его стихи рецензию[12]. В этом году он уже написал еще и еще и заметно лучше; его начинают признавать.
14 ноября. Петербург
У меня прошлое воскресенье обедали наши и Семен Викторович.
Аля пришла в своем коричневом платье и с пушистой прической, по-моему очаровательная – с тем, чтобы говорить. Ну, и говорила. Весь обед и весь вечер они с С. В. спорили и друг друга не понимали. Он ее, конечно, жестоко обидел, как он это умеет. Между прочим, заявил, что Сашурины стихи талантливы, но никуда не годятся по форме. Про книжку сказал: «Побаловались в первый раз, а там будет другая книжка. Другие и паршивее начинали». Я думаю, это – педагогия, чтобы не захваливать «дету», а кроме того, Але на зло.
А,