Потом он вышел из ванны. Аля намылила голову его ментоловым гелем для душа и затем все тело, почувствовав прохладу. Не вытираясь, она намотала полотенце вокруг груди, один сосок был наполовину виден. И прошла на кухню, где висели портреты, нарисованные неизвестными ей художниками. Это были портреты, изображавшие этого скульптора-моряка. На каком из портретов был скульптор, а на каком моряк – было непонятно. Она сидела напротив него, озабоченная только одним вопросом – кто он?
Когда мастер предлагает выпить чаю
– Ты коллекционируешь истории? – спросила Аля.
– Нет, я наоборот их складываю… я их прячу.
Она бросила два кусочка сахара в стакан чая. Но чай уже был заварен кипятком вместе с сахаром. Она попробовала и вспомнила вкус детского сада и начальной школы.
– Я могу не бояться тебя? – она посмотрела в его глаза янтарного цвета. Он ничего не говорил, а только наблюдал за тем, с каким наслаждением она отпивает глоток за глотком советский чай из стакана в подстаканнике, покрашенном скульптурной серебряной краской.
И вдруг невпопад сказала:
– Мой кот. Я буду скучать по нему.
– Так, отшельница, ты что будешь есть? Смотришь на меня голодными сексуальными глазами и ничего не ешь.
Он открыл холодильник, достал оттуда парочку авокадо и пожонглировал ими в воздухе, – девочки любят, – усмехнулся он, – внутри сладкий, сверху – зеленый, и можно есть прямо ложкой изнутри.
Аля погружала в мякоть чайную ложку и ела с наслаждением.
– Мне нравится, как ты ешь.
Аля посмотрела на него. Странный комплимент.
– Ты знаешь, если тебе нравится, как человек ест, это уже говорит о том, что он тебе вообще понравится. В постели, кстати, тоже.
– Ха-ха, – изобразив смешок, она впервые за последние сутки почувствовала себя уютно.
Владу и правду было хорошо с этой маленькой женщиной, поедавшей недельный запас его авокадо. Он видел в ней противоречия его самого. И так как ему самому часто хотелось совершить какой-нибудь побег, он чувствовал солидарность с ней, тем более, она не ощущала его возраста. Впрочем, так и должно было быть.
Впервые за этот завтрак он взглянул на выглядывающий из-под полотенца сосок.
– А где рубашка? – вдруг спохватился он.
Алька смутилась и покраснела. Влад, почувствовав себя виноватым за ее смущение, сказал:
– Да я не намекаю ни на что. Может, у нас вообще не будет секса? – он проверял ее, отмечая борьбу души и плоти на бледном и удивительно живом лице.
Аля выпятила нижнюю губу и, поправив полотенце, засмеялась.
– Зачем я тебе?
– Я же сказал, может быть, ты послана мне свыше… – он улыбнулся, как улыбаются старые добрые ловеласы. – И все-таки, оденься. Я же дал