Мошкин (громко ко всему обществу). Милости прошу присесть. (Маша садится на диван.) Родион Карлыч! Сюда не угодно ли? (Указывая на место возле Маши; Фонк садится.) Филипп Егорыч! (Указывая на кресло напротив; Шпуньдик садится.) Катерина Савишна! (Указывает на диван подле Маши, Пряжкина садится, сильно сжимая ридикюль руками. Мошкин сам садится на кресло налево.) И ты, Петруша, присядь. (Вилицкий делает знак головою и становится возле Фонка. Молчание.) Гм. Какая сегодня приятная погода…
Фонк (улыбаясь). Да. (Опять маленькое молчание. Он обращается к Маше.) Петр Ильич; мне сказывал, что вы имеете намерение на днях съездить в оперу.
Маша. Да-с… Петр Ильич… нам предложил… (Голос у нее прерывается.)
Фонк. Я уверен, вы останетесь очень довольны. (Мошкин, Шпуньдик и Пряжкина слушают его с напряженным вниманием.) Рубини – удивительный артист. Метода необыкновенная… голос… Это удивительно, удивительно! – Вы, наверное, любите музыку?
Маша. Да-с… Я очень люблю музыку.
Фонк. Может быть, вы сами играете?
Маша. Очень мало-с.
Мошкин. Как же-с, она играет на фортепианах-c. Варияции и прочее всё. Как же-с…
Фонк. Это очень приятно. Я тоже немножко играю на скрипке.
Мошкин. И наверное очень хорошо.
Фонк. О нет! Так, больше для собственного удовольствия. Но я всегда удивлялся тем родителям, которые пренебрегают, так сказать, музыкальным воспитанием своих детей. Это, по-моему, непонятно. (Ласково обращаясь к Пряжкинои.) Не правда ли? (Пряжкина от испуга передергивает губами, моргает одним глазом и издает болезненный звук.)
Мошкин (поспешно приходя ей на помощь). Совершенную истину изволили сказать-с. Я тоже этому не раз удивлялся. Что за пентюхи, подумаешь, живут на свете!
Шпуньдик (скромно обращаясь к Мошкину). Я с тобой, Михайло Иваныч, совершенно согласен. (Фонк оборачивается на Шпуньдика, Шпуньдик почтительно кашляет в руку.)
Фонк (продолжая поглядывать на Шпуньдика). Мне весьма приятно заметить, что у нас, в России, даже в провинции, начинает распространяться охота к искусствам. Это очень хороший признак.
Шпуньдик (трепетным голосом, ободренный вниманием Фонка). Именно-с, как вы изволите говорить-с. Я вот-с, человек небогатый-с – вот даже можете спросить Михаила Иваныча, – я тоже для своих дочерей фортепианы из Москвы выписал-с. Одно горе: в наших палестинах учителя сыскать довольно затруднительно.
Фонк. Вы, смею спросить, из южной России?
Шпуньдик. Точно так-с. Тамбовской губернии, Острогожского уезда.
Фонк. А! Хлебородные места!
Шпуньдик. Места, конечно, хлебородные, но в последнее время нельзя сказать, чтоб очень были удовлетворительны – для нашего брата помещика.
Фонк. А что?
Шпуньдик. Урожаи больно плохи-с… вот уже третий год.
Фонк. А! это