Со своего импровизированного трона Камилла могла видеть все пространство помещения подвальной камеры, пол которой был устлан роскошным красным шелком, а на стенах висели эротические гобелены, ранее, как вспомнила Камилла, украшавшие опочивальню похотливого герцога. На гобеленах, естественно, были запечатлены всевозможные сцены плотских утех. У Камиллы они вызывали чувство глубокого омерзения, поскольку ей казалось, что на всех гобеленах женщин, судя по выражению лица, брали силой. Большая чаша и кувшин стояли на одном столе черного дерева, на другом она заметила кубок с вином и высокие бокалы. На почетном месте в этом подвале возвышался заваленный шкурами стол, на котором раскинулась обнаженная Марьяна, чьи бедра и зад опирались на пухлые подушки и поэтому возвышались над остальным телом. Возле девицы лежала кипа свежесрезанных роз на колючих длинных стеблях. Стало быть, костюмированных представлений сегодня не ожидается, мысленно отметила Камилла, ну только если кому-нибудь не придет в голову украсить себя цветами, но это было бы слишком опасно из-за выступающих острых шипов.
Герцог медленно расстегнул свой широкий, щедро усыпанный драгоценными камнями пояс, снял его и повесил через плечо так, чтобы пряжка виднелась спереди. Не поддерживаемая ничем мантия распахнулась, являя взору бледное обнаженное тело герцога. Камилла с отстраненным любопытством наблюдала за изменениями в его фигуре. За последнее время он сильно располнел в талии, грудь стала впалой, зато широко расставленные ноги все еще были мощными. Член уже достаточно набух, и герцог, опустив руку, принялся поглаживать его, направляясь к креслу – почти такому же, как у Камиллы, но только более богато украшенному и удобному.
Камилла посмотрела на Марьяну, затем перевела взгляд на герцога, недоумевая, что же он намерен теперь делать. То, что ее он не собирается оставить в покое, не вызывало сомнений, поэтому она выпрямилась в своем кресле, готовясь к худшему.
– Вильмос! – громко произнес герцог.
Камилла тут же взглянула на молчаливого камердинера, который до сих пор оставался в тени своего господина. Отвесив поклон, Вильмос повернулся лицом к ней. Помимо обычной голубой ливреи на нем были штаны до колен, чулки и плоские башмаки. Он расстегнул пуговицы на ливрее и раздвинул полы нижней рубахи, обнажив могучую грудь. Волосы, покрывающие ее, были чуть темнее, чем те, что на голове, но ненамного, и тоже очень густые. Постояв так, он развязал подвязки на штанах и достал свой член, внушительный размер которого настолько изумил Камиллу, что она внутренне ахнула. Даже сейчас, еще не полностью возбужденный, он был такой же толщины, как и ее запястье.
– Некоторое время