Черт возьми, она обязательно это сделает!
Дженни уже почти проиграла. Но это вовсе не означало, что маркиз выиграл.
Господи, да он никогда этого не добьется, безнадежно подумал Гарет, внимательно рассматривая поднос, который его сестра, леди Лаура Эдмонтон, накрыла в ожидании его визита. Песочное печенье. Сэндвичи с огурцами со снятой кожурой. Однажды, много лет назад, ему понравилось и то и другое. А теперь они лежали ровными рядами, свидетельства разгоревшегося сражения. Гарет мог надеяться в лучшем случае лишь на рокировку и бесславное бегство.
Его сестра – его сводная маленькая сестренка, если быть совсем точным, – улыбалась ему. Однако глаза ее излучали не надежду и счастье, нет, где-то в их глубине затаился страх.
– Чай?
Сражение всегда сопровождалось чаепитием.
– С удовольствием, – отвечал он.
Не испытывая ни малейшего колебания, он вел многочисленные дела в своих поместьях. Он проводил месяцы в джунглях Бразилии в сезон дождей. Но эта тихая комната, задрапированная в розовые шелка, мелодичный плеск маленького фонтанчика во дворе… Следует признать честно, она действовала на него подавляюще.
И даже не столько комната, сколько Лаура. Ее губы были напряженно сжаты, когда она осторожно добавляла сливки в чай Гарета – именно столько, сколько он предпочитал.
Каждый месяц Лаура выбивалась из сил, чтобы его порадовать. Сегодня она надела свое самое лучшее утреннее платье, сшитое из тончайшего, прекрасно выделанного хлопка, с широкими, тяжелыми рукавами и многочисленными оборками. Ее песочного цвета волосы были забраны в безупречную прическу.
Лаура так колдовала над чашкой и молочником из полупрозрачного китайского фарфора, будто этот чай мог магическим образом исцелить пропасть непонимания, воцарившуюся между ними. После того как родилась Лаура, Гарет был слишком занят наукой быть маркизом, чтобы призадуматься об искусстве быть братом. Теперь, когда оба они стали взрослыми, их отношения превратились в этот застывший, нелепый фарс.
Нелепый?
Каждый месяц она приглашала его на чай. Каждый месяц он принимал это предложение. И каждый месяц… Назвать эти несчастные тет-а-теты нелепыми было бы слишком сдержанно, слишком вежливо и формально.
Их встречи всегда начинались одинаково. Гарет изо всех сил старался завязать разговор, а Лаура пыталась не замечать его угрюмой неловкости, разговаривая за них обоих.
– Вам нравится мой ридикюль? – Она поставила молочник на стол с тихим клацаньем и достала нечто напоминающее ворох розового шелка. Она протянула розовый сверток ему для осмотра.
Предмет их интереса был украшен розовыми розами с розовыми листьями. Он был такого размера, что в нем едва ли могли поместиться визитные карточки – розовые визитные карточки. Розовые перья были пришиты снизу сумочки. Она была не просто розовая, она была фатально розовая.
Гарет запнулся, подыскивая достойное положительное