Косили молнии за рядом ряд,
И только перья рассыпались в прах,
Но все ж мы выбрались, черт знает как
Из-под грозы, и вляпались во Мрак.
В такую тьму, что не видать ни зги.
Всю ночь мы мчались в полной слепоте,
Пока не поняли, что есть мозги,
Чей свет не равносилен темноте.
И вот уж, тьму лучами из глазниц
Пронзая, мчится дальше клин жар-птиц.
Но главным испытаньем стал Огонь.
Необорим и недоступен свет.
Вблизи приятно, но попробуй тронь,
Сиянье, радость, вспышка – и привет.
Там, где мы были, на краю Земли,
Немало пепла ветры намели.
И вот, пройдя сквозь сотни передряг,
Все одолев, мы все еще летим.
Нас ровно тридцать. С нами наш вожак,
Ведущий клин по грозному Пути,
И иногда нам снится, что вот-вот
Окончится наш сказочный полет.
И иногда еще такой нам сон
Мерещится, что будто бы мы все,
Вся стая, все мы вместе – это Он,
Летящий по небу во всей красе,
Достигший Истины счастливый принц…
Мы были стаей одиноких птиц.
Здесь и сейчас
Господи, что со мной?
Понимаю едва ли.
В этом мире – чужой,
А в другой – не позвали.
Словно черпак – в смоле,
Вязну весь в промежутке.
Тесно мне на Земле,
А в поднебесье – жутко.
Что творится, Благой,
С весом моим удельным?
В прошлом – одной ногой,
А другой – в беспредельном.
По зыбучей тропе
Ковылять сколько можно?
Одиноко – в толпе,
Наедине – тревожно.
Что еще за кино?
Хватит мне «или – или»!
Будто умер давно,
А воскресить забыли.
Снять седьмую печать
Почему я не вправе?!
Сколько еще торчать
Мне здесь на переправе?
Ни полслова – в ответ,
Лишь нытье под коленкой,
Желтый от лампы свет,
И дыханье – за стенкой.
И снова он…
О, добрый принц! Не ожидал вас снова…
Прошу к столу. Ну, как там, в Эльсиноре?
Все те же ветры… Вы опять в миноре.
А у меня для счастья есть основа.
Вдыхаю жизнь и радуюсь деталям.
Опять пишу, но главное – не это.
Зубрю моральный кодекс того света,
Вот потому вы здесь мне и предстали.
А вы, я вижу, только что с премьеры…
Согреться?.. Да, на улице промозгло.
Эх, вздрогнули!.. Ну, что там, на подмостках?
Согласен – эпигоны, лангольеры.
Нет, я причин не вижу для печали…
А