В другой раз, когда я сидел на скамейке у пещеры Вирупакша, ко мне поднялся маленький мальчик и долго пристально на меня смотрел. Потом у него потекли слезы и он громко зарыдал. Паланисвами, который был внутри пещеры, вышел наружу и спросил его: „Почему ты плачешь?“
„Когда я смотрю на него, мне его так жалко“, – сказал мальчик и продолжил рыдать».
Шри Бхагаван, как он часто делал, когда рассказывал истории, оживлял повествование, разыгрывая по ролям действия персонажей. В этом случае он искусно сымитировал речь и рыдания мальчика.
26
Вопрос: В Пуранах говорится, что мокша означает жизнь на Кайлаше, в Вайкунте или в Брахмалоке (индуистских небесах) и получение там даршана Бога. Правильно ли это? Или же мокша наступает, только когда кто-то сливается с Брахманом в том состоянии, когда нет осознания тела, мира и ума?
Бхагаван: Жизни в Вайкунте и на Кайлаше – это не мокша. Если каждый попадет в Вайкунту и на Кайлаш, где там найти для всех места? Если я должен жить и наслаждаться блаженством вместе с Богом, тогда Бог должен быть джада (бездеятельным). Если он джада, где нам наслаждаться блаженством?[28]
Потом Бхагаван привел стих тридцать первый «Улладу Нарпаду», в котором описывается истинное состояние освобождения:
Тому, кто разрушил себя (свое эго)
и пробужден к своей природе блаженства,
в чем еще совершенствоваться?
Он не видит ничего, отличного от себя.
Кто может постичь его состояние?
27
Несколько человек приехали с юга за даршаном Бхагавана. Среди них был маленький мальчик лет пяти. Он сделал намаскарам, потом приблизился к Бхагавану и с любовью взглянул на него. Бхагаван положил левую руку на голову мальчика и спросил: «Что ты хочешь?» Мальчик твердо ответил: «Я не хочу ничего».
«О! – сказал Бхагаван. – Наш человек».
Затем, обращаясь к людям, с которыми мальчик приехал, он добавил: «Если он будет оставаться в состоянии „не-желания“, к нему придет все».
Это напомнило Бхагавану один старый случай из его жизни:
«Когда я жил при храме Пачайямман, моя набедренная повязка порвалась. Я никогда никого ни о чем не просил, так что пришлось зашивать ее самому. В качестве иголки я использовал колючку от кактуса. Я стянул повязку по краям нитью, которую достал из нее же. После ремонта я смог ее носить еще два месяца.
В то же самое время у меня было полотенце, в котором дыр было столько, что оно походило на сеть. Однажды пастух, увидев это полотенце и пытаясь надо мной посмеяться, сказал: „Свами, Губернатору [провинции] хочется иметь это полотенце*'.
Постирав и высушив полотенце, я обычно наматывал его на руку, так чтобы никто не видел, в каком оно состоянии. Каким-то образом те, кто был со мной, прознали об этом и принесли три комплекта новых набедренных