В некоторой степени Рэнд понимала, что её страстное увлечение Ницше хоть и вдохновляло её, но в то же время было разрушительным для её творчества. Мысль о том, что в её голове живёт сверхчеловек, была проблемной силой. Ей плохо удавалось сопротивляться: «Попытайся забыть о себе: забыть все высшие идеи, амбиции, сверхчеловека и т. д. Попытайся поместить себя в психологию обычных людей, когда придумываешь истории»[42]. Убеждённая в собственной ценности, но сдерживаемая своим низким статусом, Рэнд переходила от отчаяния к мании.
Когда после долгого перерыва она вновь начала писать своей семье письма, Анну поразил мрачный тон в её словах. Она чувствовала, что ожидания Рэнд были частью проблемы, напоминавшей её дочери о том, что успех не придёт без трудностей: «Абсолютно точно и понятно, что у тебя талант. Твой дар проявился очень рано и очень давно. Он настолько бесспорен, что в конечном итоге прорвётся и забьёт струёй, как фонтан»[43]. Её мать догадывалась, что молчание Рэнд отчасти объяснялось её страхом разочаровать семью. Они возложили на неё надежды, но после такого многообещающего старта Рэнд едва ли было о чём рассказать.
Впрочем, об одном своём успехе она рассказать могла – муж. После года регулярных свиданий Рэнд переехала из Studio Club в меблированную комнату, и теперь у них с Фрэнком было больше личного пространства. Вскоре она стала предлагать узаконить их отношения, потому что после нескольких продлений её виза вскоре закончится. Они поженились в 1929 г., когда рухнул биржевой рынок. Спустя несколько месяцев Рэнд подала запрос на гражданство как миссис Фрэнк О’Коннор.
Как оказалось, истории Рэнд о лихих наследницах и беспомощных воздыхателях дали ей представление об их с Фрэнком браке. Будучи начинающим актёром, он всегда работал нерегулярно, а экономическая депрессия только ещё больше затруднила поиск работы. Рэнд с самого начала была добытчицей в семье. Вскоре после их свадьбы она получила работу делопроизводительницы костюмерной RKO Radio Pictures, после того как на эту работу ей указал другой русский, работавший там. Сосредоточенная, организованная и отчаянно нуждавшаяся в работе, Рэнд была идеальным сотрудником. За один год она доросла до начальницы отдела и стала получать достойную зарплату, что позволило молодожёнам вести стабильную жизнь. У них были колли, автомобиль, и жили они в квартире, достаточно большой для длительного размещения гостей. Когда близкие друзья семьи О’Конноров проходили через тяжёлую процедуру развода, Айн и Фрэнк приютили у себя на лето десятилетнюю крестницу.
В череде будничных дней супружества их очарование друг другом подпитывала своего рода экзотичность. В письме родным Рэнд называла Фрэнка «ирландцем с голубыми глазами», а он начал носить русские казачьи рубашки[44]. Но ритм домашней жизни всё равно изматывал Рэнд. Она вставала рано утром, чтобы успеть позаниматься своим творчеством