За стальными обручами.
Утянув на дно свинцом,
Пусть сознанье пьёт и волю,
Дышит пламенем в лицо
И шипами руки колет,
И во сне клыком кривым
Перекусывает вены..
Ты и он – две головы
Изумрудной Амфисбены —
Несвои в чужом миру,
Прочно сцеплены хвостами.
Всё играете в игру,
Всё меняетесь местами..
В садах его души
В садах Его души
Я – мёртвая вода.
Он дал мне эту жизнь,
А имени не дал.
Для стороны иной
Из контуров чужих
Он создал образ мой,
А сердце не вложил.
Он чёрной нитью строк
Зашил мои глаза
И вывел за порог,
А путь не указал.
Гнал от себя, как мог,
Держа что было сил..
Он свет во мне зажёг,
А тьмы не погасил.
Му-му
Вроде, легче гребётся и веселей
Под шуршание камыша!..
А у барыни руки – твоих белей
И чернее твоей – душа.
А у барыни – кружево по краям
Платья модного из джерси,
Мастерская багетная на паях
И расстроенный клавесин.
За потупленным взором – остра игла,
А за словом – стальной крючок, —
Не заметил и сам, как тебя взяла
Под серебряный каблучок.
Ты несчастлив, немолод и нехорош,
Ты живёшь невпопад, не всласть.
И прикажет она умереть – умрёшь,
Украдёшь – повелит украсть.
Хоть тебе это всё, как засову – ржа
И как ободу – колея…
Если жертвы и правда не избежать,
Что же… пусть ею буду я.
А по качеству идола и обряд —
Плюнь с досады через корму.
Если сердце сбоит столько лет подряд,
Надо действовать по уму.
Я – твой шанс отличиться, последний шанс.
Камень к шее вяжи смелей!
Видно, жизнь иногда убивает нас,
Чтоб не сделать ещё сильней.
Вот и всё… Отдышись, отведи глаза,
На теченье посетуй зло,
Развернись тяжело и плыви назад,
Пошевеливая веслом.
И не думай о том, что с рассветом – в путь
По долинам и пустырям,
Что тебе с этих пор не дано уснуть
Даже в стенах монастыря.
Что однажды откроется кровосток
На нательном твоём кресте
За тремя поворотами на восток,
На одиннадцатой версте.
Татьяна Архангельская. Нелинейное
Нью Хэмпшир, США
*****
Дряхлеют миры, а созвездия меркнут.
Но длится стремительный бег водомерки –
открыв нелинейного времени суть,
она не желает во мраке тонуть.
Сцепленье молекул. Блестящая плоскость.
А сверху и снизу – зияющий космос.
И твердь, толщиною с бумажный листок,
уже провисает под тяжестью строк…
И