Кочубей. Егор Аладьин

он, оставшись один. – Эзуиты умны – чего не сделают такие люди? Чтобы покорить его сердце, чтобы сделать его на все способным, быстрым, неустрашимым и верным, я рассыплю перед ним тысячи червонных – и если он поймает мне голубку с золотым пером, пусть берет сам сколько хочет. Кочубей, Кочубей! Я завидовал твоему счастию – как знать, не буду ли плакать о твоих горестях? Нет, нет! Я не буду плакать! Я не баба – я обиженный тобою твой гетман!»

      В это время вошел эзуит. Мазепа, дав ему знак следовать за собою, скрылся в кабинете, ключ щелкнул в замке – и тишина воцарилась всюду; только однообразный бой стенных часов нарушал мертвое молчание в обители злодея.

      Долго были они наедине. Наконец тиран вышел, ведя раба своего за руку, как милого друга.

      – Подумай, – говорил он ему, – за каждую минуту времени, которое ты истратишь для меня, я дам тебе по червонцу, за хранение тайны – непрерывная милость. Но помни: у тебя одна голова!

      Эзуит поклонился и медленными шагами вышел из комнаты.

      Глава IV

      Блажен, кто незнаком с виною,

      Кто чист младенчески душою!

      Мы не дерзнем ему вослед;

      Ему чужда дорога бед:

      Но вам, убийцы, горе, горе!

      Как тень за вами всюду мы,

      С грозою мщения во взоре,

      Ужасные созданья тьмы!

      Румяная заря всходила над дремлющим Батурином; громкий соловей свистал в ближнем бору, и натянутый парус рыбака белел на водах тихого Сейма. Грустная бессонница томила грудь злодея, под растворенным окном сидел он с Заленским, лицо его было мрачно, но казалось спокойным, как воды Днепра после бурного ветра.