– Не может не выполнить приказ хозяина, да? – Деко непонятно ухмыльнулся. – Я ему завидую.
– О чем ты?
– Ни о чем. Пошли, надо выбираться отсюда.
Я в последний раз взглянул на дрона. Дезактивированного. Мертвого. Да, мертвого! Я не буду отказывать ему хотя бы в праве на смерть. Еще одна смерть на совести настоящего чудовища.
– Прости, брат, – сказал я и пошел к двери.
– Прости, брат, – эхом повторил Деко. Я посмотрел на него с удивлением. Но он ничего больше не сказал.
Мы шли по темному коридору, направляясь к выходу из подвала. Навстречу своей судьбе.
«Дрон не может не выполнить приказ».
А я могу? Мой господин, в чем разница между ним и мной? Между недочеловеком и сверхчеловеком? Каждый из нас существует лишь для того, чтобы исполнить свой долг. Только дрон не будет размышлять о том, что именно является его долгом. Он счастливее меня.
Может, поэтому, мой князь, вы запретили производство псевдолюдей? Потому что они слишком похожи на нас? Или это мы слишком похожи на них? Их создавали и программировали, как идеальных слуг. Мы, путем селекции, модификаций и пси-коррекции, пытались сделать из себя идеальных господ. В чем разница между слугой и господином? Или создание слуг по образу и подобию господ – это одна из твоих своеобразных шуток, Крэйтер Делий? Ты пошутил, Алон-ден посмеялся. А что делать мне?
Я посмотрел на идущего впереди мальчишку. Человек. Без всяких псевдо-, недо– и сверх-. В чем разница между нами? Только ли в том, что для него есть ад, а я, что бы ни делал, всегда должен быть уверен в своей правоте и непогрешимости? Я ведь прав и непогрешим, мой князь?
– Тут дверь, – Вин остановился перед стальной решеткой. – Надо было у Дружка ключи поискать.
Он брезгливо подернул плечами. Я его понимал. Граница между человеком и вещью пришлась на понятие «мародерство». С этой точки зрения и для меня и для Вина Дружок был мертвым человеком, а не сломанной вещью. А обыскивать мертвых недостойно.
– Обойдемся.
Я подошел к решетке, взялся руками за прутья.
– Нифига себе, – Вин даже присвистнул, глядя на образовавшийся проем. – Ну ты и чудовище!
Я усмехнулся.
– Чудовище? Похоже, это твое любимое слово.
– Что поделать, если чудовища – единственная форма жизни в нашем мире? Все остальные давно подохли в ходе естественного отбора.
– Если все чудовища, то стоит ли убиваться по поводу собственной чудовищности?
С этими словами я пролез сквозь раздвинутые прутья решетки. И остановился. До боли знакомая, едва различимая пси-трансляция барьерного типа. Это ответ на мои вопросы?
– Чего встал! – Вин толкнул меня в спину, пробираясь в коридор вслед за мной. – Куда теперь? Идем проведать госпожу Стерву?
– Да.
– И