Махнув рукой, как бы говоря, что мол, разбирайтесь сами, не до вас, Александра Васильевна двинулась на кухню. Но, проходя мимо закрытых дверей гостиной (и чего это вдруг закрываться выдумал – никогда такого не было!), невольно прислушалась.
Батюшки, да уж не ссорятся ли? Нет, конечно же, Вовиного голоса не слышно – он всегда тихо говорит. А второй, незнакомый… Да о чем они там?
Неожиданно баба Шура услышала глухой звук удара, а следом за ним – грохот, как будто на пол упало что-то большое и тяжелое… И стекло зазвенело. Да что же там такое, Господи?!
Никогда бы Александра Васильевна не стала беспокоить своего любимого племянника. Всегда была в нем уверена: хоть потолок обвались, а уж Володя невредим будет. Что с ним, таким осторожным, таким тихим, таким умницей, случиться может?
А на этот раз, сама не зная почему, баба Шура резко толкнула дверь гостиной. Не постучала даже. И застыла на пороге, широко раскрыв глаза.
С тяжелой вазой в руках Владимир Коробков стоял над телом не знакомого ей человека. Именно над телом. Над трупом. Не спасти уже. Она – баба Шура – в госпиталях да в больницах всю жизнь проработала, сразу видит все: не спасти. Никак не спасти. Александра Васильевна тяжело опустилась на пол и прислонилась головой к дверному косяку.
Глава 4
– Докладывайте, – закуривая, сказал Турецкий.
Дежурный следователь райотдела смотрел на знаменитого «важняка», как на Бога: со страхом, восхищением и надеждой выглядеть в его глазах лучше, чем есть на самом деле.
Турецкий же не смотрел на дежурного следователя. Он стоял посреди обширной гостиной в квартире покойной. Гостиная тремя окнами выходила во двор. На двух окнах оранжевые шторы были опущены. Третье – крайнее – окно, из которого женщина упала (или выпрыгнула), было открыто. В него дул пронизывающий сквозной ветер.
Взгляд Турецкого был прикован к картине, висящей над диваном. «Важняк» пытался разгадать, что на ней изображено: струнный квартет или четыре разномасштабные женские фигуры? И знал ли сам художник, что именно он изобразил? Но все это не относилось к делу…
– Я слушаю, – не поворачиваясь, напомнил Турецкий.
Молодой человек спохватился:
– Значит, патрульная машина выехала на сигнал, обнаружила тело там, где сказал бомж, возле мусорных контейнеров. Патрульные по рации передали в отдел. Мне позвонили, я приехал в отдел. Еще немного подождал, пока прибудут криминалист и помощник криминалиста. Прибыл на место в начале третьего ночи. Патрульные все это время находились возле трупа.
– Во сколько бомж обнаружил труп?
– Он не знает. Часов-то у него нет. Утверждает, что сразу пришел в отдел, но…
Молодой следователь замялся. Он не знал, стоит ли сообщать «важняку», что дежурные милиционеры для острастки посадили бомжа в «обезьянник», а патруль оказался на месте минут через тридцать – сорок после сообщения о трупе.
– Примерно?
– По его словам,