Князь тяжело вздохнул:
– Я рад, что пока все стабилизировалось, однако не уверен, что приступ не повторится. Дорогой Василий Андреевич, к сожалению, мои дела в Петербурге безотлагательны, и я не могу более задерживаться в Талашкине. Мария Клавдиевна с радостью рассказывала мне о вашей работе. Как много вы сделали за год! Мое мнение о балалаечном оркестре я вам уже не раз высказывал. Почти так же бесценна ваша помощь княгине в организационных делах. Прошу вас и в этой незаурядной ситуации со свойственным вам тактом и благоразумием способствовать благополучию Талашкина.
– Благодарю. Вы можете быть во мне уверены. За год я успел привязаться к Талашкину, а о своем восхищении благородной деятельностью княгини говорил не раз, – ответил Лидин. Музыкант был искренен. Он действительно успел полюбить эти красивые места, а бескорыстная благотворительность княгини и вовсе его восхищала. – Кстати, вы видели эту картину?
– Ту, что Врубель хотел уничтожить? Кажется, он порезал ее? Нет, не видел.
– К счастью, он успел сделать лишь один надрез. А картина гениальная. И, это к нашему разговору, безусловно, картина – результат пребывания Врубеля в Талашкине. На ней Демон, пытающийся взлететь. У него просветленное лицо. Он вновь обрел веру. Он покаялся и возвращается к Богу. Гениальная картина, лучшая из всех, им написанных. Она почти закончена. Я не понимаю, почему вдруг Михаил Александрович разуверился в себе. Он хотел уничтожить свой шедевр!
К беседке подошла Мария Клавдиевна.
– Манечка, – обернулся к ней князь. – Василий Александрович говорит, что картина, которую чуть не уничтожил Врубель, – лучшее его творение. Ты ее видела?
Маня нахмурилась, ее оживленное лицо стало печальным:
– Видела, когда он начинал работать над ней. Да, картина многое обещала. Мне казалось, я добилась своего: Михаил Александрович был так весел в начале пребывания в Талашкине. Мне казалось, его болезнь ушла… И картина – какой я ее видела – об этом свидетельствовала. Она была задумана как светлое, жизнеутверждающее полотно, в ней чувствовалась вера. Неужели замысел изменился в процессе работы?
Ответил ей музыкант:
– Нет, не изменился. Демон взлетает, он верит, что может взлететь. Лицо у него такое просветленное… Картину нужно непременно сохранить. Доктор сказал, что приступ повторится.
Княгиня кивнула:
– Мы уже связались с его женой, она начала договариваться с лечебницей. Но пока он должен пожить здесь. Как бы он не вернулся к мысли о необходимости уничтожить холст.
– Так не показывайте его Врубелю, пока опасность повторения припадка не пройдет! – воскликнул Тенишев.
– Да, Василий Александрович, пожалуйста, спрячьте картину получше! – повторила и Мария Клавдиевна. – Ее нужно сохранить. Когда опасность