Мать тяжело поднялась на ноги и в последний раз размашисто осенила себя крестным знамением.
– Прости, дурака, Пресвятая Дева, ибо сам не ведает, что говорит. – Она повернулась к сыну, опершись руками о стол и слегка подавшись вперед. – И в Орде не все язычники. В Сарае епископ сидит святой православной апостольской церкви нашей. Такими вещами не играют, сынок. Люди за истинную православную веру на муки смертные идут, а ты… понарошку… Страшное дело замыслил наш Иван. Сначала в Орде резня начнется, а потом и досюда докатится. – Она села на стул и, устало прикрыв глаза, велела: – Поезжай к нему, Николаша, попробуй вернуть его. Скажи: не послушает, родового наследства лишу и прокляну его. Тогда не сын он мне больше.
Николай, обрадованный тем, что экзекуция над ним, похоже, закончилась и он может куда-то бежать, что-то делать, а главное – не чувствовать более на своем загривке могучую материнскую руку, рванулся к выходу, но был остановлен ее словами:
– Тимошу возьми с собой, пусть старший брат поглядит на убогого да вспомнит, кого воевать собрался.
Николай послушно кивнул и, ухватив Сашку за рукав рубахи, потянул за собой. Они дружно шагали в ногу через анфиладу комнат, пока Сашка не зацепился носком за один из порогов. Он сбился с шага, притормозил, и Николай из-за него едва не полетел на пол.
– Тьфу ты! – в сердцах плюнул он. – Навязала дурачка на мою голову. – Догоняй, Тимоха!
И двинулся дальше, оставив брата подтягивать чуть не слетевший с ноги сапог. Николая Сашка настиг уже на крыльце, где тот орал во все горло:
– Адаш!
Как из-под земли выскочил здоровенный малый, бритый, но с длинными вислыми усищами и казачьим оселедцем.
– Я тут, государь.
«Ну вот, – отметил про себя Сашка, – на сцене появляются запорожцы. Интересно, что там будет дальше». Но Николай, ничуть не удивившись, распорядился:
– Вели седлать коней, да вот… – он кивнул на Сашку, – запрягать бричку.
– Сколько людей брать с собой?
– Троих достаточно.
Через пять минут кавалькада неслась вскачь по дороге, поднимая за собой столб сухой белой пыли, невесомой кисеей повисающей в воздухе. Пристань – это мостки метра полтора шириной, вдающиеся в русло реки метров на десять, да несколько амбаров и жилая изба при них. Рядом с амбарами, на большой поляне стояли три палатки, а к мосткам были причалены борт о борт три то ли больших лодки, то ли небольших корабля. По мосткам от амбаров к кораблям и обратно сновал народ, перетаскивающий различные грузы. Кавалькаду заметили, видимо, издалека, потому что народ побросал работу и сгрудился на берегу, ожидая всадников. Когда они подъехали, из толпы вышел человек, выделяющийся