– Ой, ну ты крохоборничаешь, сестрица.
– Денежки, как говорится, счет любят. И требуют ответственного к себе отношения.
Забегая вперед, хочу заметить, что в дальнейшем краудфандинге Сенька преуспел. На удивление, ни у кого из родни идея отправить старичков на Байконур отторжения не вызвала. Напротив, согласно Сене, все родственники, к кому он обращался, восклицали: что за прекрасная идея! И по части финансирования мой полубрат устроил в итоге сложную схему, в которой, к примеру, Мария (мать Сени и дочка Радия) вкладывала десятку, то есть десять тысяч – но исключительно на деда Радия, без финансирования деда Влада; широкая душа Юрий Владиславович из Америки платил за обоих дедов, родного отца и бывшего тестя; а пенсионерка и экс-супруга Владислава Галина вносила десятку на него и пятеру на друга юности Рыжова. Короче говоря, своим, как выразился Сеня, крохоборством мне удалось скостить собственное соучастие в проекте на сорок тысяч по сравнению с изначальным его предложением. И то хлеб. А главное, столь широким привлечением средств мы как бы перекладывали со своих хрупких плеч на целый коллектив родственников ответственность за нетривиальную идею пригласить престарелых дедов в опасное (для их возраста) путешествие на самый край обитаемой Ойкумены.
Владиславу Дмитриевичу Иноземцеву в последнее время стали сниться красивые сны. Он где-то прочитал, что так бывает в старости: организм яркими картинками как бы компенсирует хвори и нехватку дневных впечатлений. А может, это для того, чтобы облегчить старику будущий и уже маячащий главный переход от бытия к небытию – или, возможно, к вечной жизни.
Он даже спрашивал про приятнейшие сновидения и у жены своей бывшей, ровесницы Галины, и она подтвердила: точно, и у меня именно так все обстоит. И у дружбана лучшего, Радика Рыжова, выведывал. Ну, тот все шуточками отделывается, до сих пор порой скабрезными: да, мне, говорит, вчерась яркое снилось: как Волочкова голая передо мной на шпагат садится – в ужасе проснулся!
Но факт остается фактом: ночные видения у Владика стали зело приятны. Не Волочкова, конечно, и не каждое засыпание, но случалось. И в основном все – про молодость. И был он сам в тех снах крепким, юным, любящим и любимым. И особенно часто почему-то снился Байконур. Причем тот, самый ранний, неосвоенный, первоначальный, каким его увидел впервые Иноземцев зимой шестидесятого года. Потом он там, конечно – коль скоро судьба его накрепко связала с ракетами, – не раз и не два бывал, снова и снова. И несчастная лунная ракета при