– Будет тебе конкретнее! Например: объезжают они больницы и фиксируют число раненых и убитых в ходе конфликта. По отчётам получается, что раненых осетин – до чёрта, а убитых – почти нет! А с другой стороны – такие же деятели, как и они – фиксируют: убитых грузин – много, раненых – ещё больше! И, получается, что осетины – звери и убийцы. А белая и пушистая Грузия – сдержанно, и стараясь избежать ненужных жертв – проводит миротворческую операцию…
– И в чём подвох?
– А никакого подвоха! Всё честно! Просто местные журналы регистрации больных – это всего лишь разлинованная общая тетрадь, а бланк "Свидетельства о смерти" – государственная гербовая бумага! С номером и водяными знаками! Прикинь: какой осетин пойдёт выписывать такое "Свидетельство…" на убитого грузинами родственника, когда на бланке – красуется новенький грузинский герб, а каждая его буковка – из грузинского алфавита? Мелочь, казалось бы, но снабжение местных учреждений номерными бланками до сих пор – ещё по союзным правилам – отдано Грузии! Опять же: осетины – не формалисты. В хорошем житейском смысле, они устроены куда более "варварски", чем мы. Я бы даже сказал – по-варварски рациональнее. Это мы приучены собирать справки на каждый чих, а для них – умер, значит умер! Отнесли и закопали. Безо всяких справок. И никак это на их отношении к покойному не скажется – будут любить и помнить. И, уж поверь на слово – помнить будут куда дольше, чем это принято у нас! – капитан, было, замолк, но тут же спохватился. – Да и какой им прок в грузинском бланке? Компенсаций по случаю смерти и пенсий по потере кормильца Грузия им уже давно не платит...
– А временных "Свидетельств о смерти", на простом листочке с печатью, как это везде при такой необходимости делается – тут не выдают?
– Выдают! Только знаешь, что мне один из деятелей "Мемориала" по этому поводу заявил? – "Запись на бланке, не установленной действующими властями формы, в качестве документа признана быть не может!.."
Капитан вынул из коробки новую сигарету, прикурил её от старой и с ожесточением затушил докуренный до картонной гильзы окурок:
– Короче, осатанел я, схватил его за шкирку, затолкал в машину и отвёз в такой же дом, что мы сегодня видели. Он, говнюк, ещё и смотреть отказывался... Вот я, сгоряча, его мордой в трупы и потыкал. В итоге – он такую жалобу настрочил, что теперь долго не отмыться. Звание задержали, с начальника штаба батальона до ротного понизили…
– Что ж так сурово?
– Я сам, дурак, перестарался: впопыхах не заметил, как этому деятелю руку сломал… – десантник хмыкнул, пожал плечами и продемонстрировал улыбающемуся земляку свои ладони. Повертел ими и так и эдак. Вздохнул. – Какие-то хлипкие пошли у нас правозащитники…
Проголодавшемуся Сан Санычу ладони земляка напомнили здоровенные общепитовские сковородки – под глазунью из дюжины яиц каждая.
Справка №3. 1989-1991-й годы, Южная Осетия. Хроника политического конфликта
Первые общественные выступления начались в Южной Осетии еще в 1988 г.и