– Да и судя по телосложению, Романовский был не слабаком. С трудом вериться, чтобы он вот так просто впустил к себе убийцу, разделся до трусов, а потом позволил тому себя убить столь, варварским способом, – сказал Грек.
Семин только успевал крутить головой то на одного, то на другого. И Федор подумал, что если сейчас подключится и он, шейные позвонки Семина не выдержат. В конце концов, его голова не юла, чтобы вот так крутить ею. Поражало другое, с каким терпением криминалист выслушивал напористых оперов. И только, когда Грек с Ваняшиным устали от нападок, он заговорил:
– Друзья мои, во-первых, я не сказал, каким образом убийца очутился в квартире Романовского. Это пока для меня, как и для вас, остается загадкой. Во-вторых, вы забыли про укол на ноге Романовского. Федору Николаевичу я показывал его. Так вот по заключению судмедэксперта, он привел к парализации мышц и остановке сердца. Вот почему Романовский не оказал убийце сопротивления и на его теле нет следов борьбы. После укола, он был просто не в состоянии оказать сопротивления. И вообще, судя по разобранной постели и потому, что Романовский был в трусах, он спал, когда все это произошло.
– А может он был в постели с женщиной? – вспомнил Грек про заместительницу Романовского, Зотову. Но Семин начисто отверг его предположение, сказав:
– Исключено. Экспертиза не доказала это. Его детородный орган был чистеньким, как у младенца.
– Ладно. Допустим, все так и есть. Но вот ты лично, как все происходящее себе представляешь? Как преступник оказался в квартире? Походил там, побродил, повесил Романовского, а потом испарился? – вмешался в разговор Туманов, смутив Семина целым рядом вопросов. Тот с минуту сидел молча, пожевывая губами, а потом признался как на духу:
– Если честно, Федор Николаевич, то я себе это никак не представляю. По крайней мере, наличия в квартире еще чьих-то следов, я не обнаружил.
– Не дает мне покоя эта открытая форточка, – в раздумье проговорил майор Туманов. А Грек только махнул рукой.
– Да наплюнь ты на нее. Прав Ларин, маленькая она. В нее разве что рахит напуганный войной пролезет. А нормальный мужик, никогда. Да и девятый этаж, это тебе не первый, – сказал он. Туманову оставалось только вздохнуть. Что он тут же сделал. Потом сказал:
– Все так. Согласен. Но вот не выходит она у меня из головы и все тут.
– Это потому, что ты упрямый, Николаич. Ну, форточка, ну и что. На девятом этаже люди спят с открытыми окнами и балконами. А тут и окна все закрыты. И балкон. А наш майор ухватился за открытую форточку, через которую вылетел злодей, – оскалился в улыбке Грек. – Говорю вам, как специалист, тут баба замешана. И далеко ходить не надо. Она была у нас в руках до тех пор, пока Федор Николаевич Туманов не соизволили ее отпустить. Теперь, как говорится, ищи ветра в поле. И виноват в этом будешь ты, майор, – погрозил пальцем Грек.
Федор стойко выдержал такое обвинение Грека. Что сделаешь, если язык без костей, а использует