– Ух ты! – воскликнул Одноглазый. – Кому-то все же удалось найти тропинку к сердцу нашей Малышки. Нипочем бы не догадался, что она проходит через книги. Не забудь назвать первенца в мою честь.
Я сунула кулак ему под нос:
– Надо бы выбить тебе последний зуб и сказать, что так и было. Но меня приучили уважать старших, даже тех, кто несет чушь, выжил из ума и песком сыплет. – Моя религия хоть и сосредоточена намертво на едином истинном Боге, все же требует почитать предков. Любой веднаит верит, что покойная родня может услышать его молитвы и похлопотать за него перед Богом и святыми угодниками. Если считает, что потомок ведет себя достойно по отношению к ней. – Я собираюсь последовать примеру Сари.
– Позови, если захочешь потренироваться, чтобы не ударить в грязь лицом перед новым хахалем.
Его кудахтанье внезапно смолкло – мимо ковыляла Гота. Когда я оглянулась, Одноглазый уже снова храпел. Эстафета брюзжания перешла от старого дурака к старой дуре.
В осажденном Джайкуре я снова и снова клялась себе, что никогда в жизни не стану привередничать в еде. Что бы ни предложили, буду благодарно улыбаться и говорить «спасибо». Но время у любого сотрет память о данных обетах. Рис и вонючая рыба надоели мне едва ли меньше, чем Гоблину и Одноглазому. Поесть чего-нибудь другого удается крайне редко, и помогает это слабо. Уверена, что нюень бао не обладают чувством юмора исключительно по вине своей кухни.
Я зашла к Сари. Принявшая ванну, отдохнувшая, с распущенными волосами, она выглядела на десять лет моложе. Легко поверить, что десять лет назад любой молодой мужчина при виде ее пускал похотливые слюни.
– У меня еще есть немного денег из тех, что достались от одного человека, принявшего на юге не ту сторону, – сообщила я, помахивая двумя бамбуковыми палочками, между которыми был зажат кусочек рыбы.
Нюень бао не желают пользоваться кухонным скарбом, еще несколько веков назад вошедшим в здешний быт. У До Транга стряпать позволялось только его соплеменникам.
– И что? – недоуменно спросила Сари.
– Я готова их потратить. Если хватит на свинью.
Веднаитам не положено есть свинину. Но уж коли я сподобилась родиться женщиной, местечка в раю для меня не припасено.
– Да на кого угодно, лишь бы он жил не в воде. – Я снова взмахнула палочками.
Сари меня не поймет. Ей все равно, что есть, – была бы пища. Рис да рыба каждый день – это ли не благодать? Возможно, она права. За пределами этих стен очень и очень многие едят сатту, потому что не могут себе позволить рис. Хватает и тех, кто вообще никакую еду не может себе позволить. Правда, теперь стараниями Душелов таких стало гораздо меньше.
Сари начала рассказывать мне еще об одном монахе Бходи, который у входа во дворец сегодня требовал встречи с Радишей. Однако мы как раз подошли к освещенному помещению, где изготовлялся инвентарь для вечерних «представлений», и она вдруг застыла как вкопанная, глядя вперед.
– Неплохо