– Ни о чем таком не слышал.
Опять дрянные карты. Допрос Лебедя может дорого мне обойтись. В нашей команде я не самый сильный игрок в тонк.
– Что случилось с конями?
– Насколько мне известно, все пали. Их прикончило время, или магия, или раны. Что весьма огорчило эту суку. Она не любит ни ходить, ни летать.
– Летать?
Я так сильно удивилась, что сбросила карту, которую следовало придержать. Один из братьев Гупта воспользовался этим и заработал еще пару монет.
– Пожалуй, мне нравится играть с тобой, – заявил Лебедь. – Да. Летать. У нее пара ковров, сделанных Ревуном, но управлять ими она толком так и не научилась. В этом я на собственном опыте убедился. Тебе сдавать. Эта хреновина так вихляет, что свалиться с нее ничего не стоит. А вихляет она даже на пятифутовой высоте.
Неизвестно откуда возник Одноглазый. Как обычно в эти дни, под мухой.
– Еще одного примете? – спросил он, дыхнув перегаром.
– Знакомый голосок, – проворчал Лебедь. – Дудки. Я тебя раскусил еще двадцать пять лет назад. Вроде мы отправили в Кадигхат твою задницу, нет? Или это была Бхарода? Или Наланда?
– Я скор на ногу.
– Можешь играть, но только если покажешь сначала деньги и согласишься не сдавать, – проговорил Недоносок.
– И держать руки все время на столешнице, – добавила я.
– Ты разбиваешь мне сердце, Малышка. Люди могут подумать, будто ты считаешь меня мошенником.
– Вот и отлично. Зачем им терять время и разочаровываться?
– Малышка? – У Лебедя что-то мелькнуло в глазах.
– У Одноглазого словесный понос. Садись, старик. Лебедь рассказывал нам о волшебных коврах и о том, что Душелов не любит на них летать. Как думаешь, может это нам пригодиться?
Лебедь молча переводил взгляд с одного на другого, а я следила за руками Одноглазого, когда тот брал свои карты. Он запросто мог «поработать» над этой колодой раньше.
– Девочка?
– У нас что тут, эхо гуляет? – буркнул Недоносок.
– У тебя проблемы? – спросила я.
– Нет-нет! – Лебедь выставил вперед свободную ладонь. – Просто слишком много сюрпризов вдруг посыпалось на мою голову. К примеру, я уже видел четырех человек, которых Душелов считает мертвыми. В том числе самого паршивого колдунишку в мире и женщину из племени нюень бао, которая ведет себя так, точно она тут главная.
– Не смей так о Гоблине, – проворчал Одноглазый. – Мы с ним приятели. Я за него заступиться должен… буду когда-нибудь. – Он захихикал.
Лебедь не обратил на его слова никакого внимания.
– А вот теперь ты. Вообще-то мы тебя мужчиной считали.
Я пожала плечами:
– Немногие в курсе. И это не важно. Я надеялась, у этого остолопа с повязкой на глазу и в вонючей шляпе хватит ума не распускать язык при постороннем. – Я недобро взглянула на Одноглазого.
Он усмехнулся, взял карту из колоды, посмотрел и сбросил на кучу.
– Дрема жуть какая склочная, Лебедь. Но и смышленая.