– Так ведь я тоже… – вскинулся было тот, но военинженер его прервал: – Остаёшься, я сказал! Ремонт продолжить! Как машины обслужим – снова вернёмся, а пока сами. То есть ты, крановщик и пилоты. Больше пока никого выделить не могу.
Но, несмотря на это, ремонт остановился. Просто у всех, кто остался, всё валилось из рук. Так свербело сбегать узнать, как прошёл первый боевой вылет эскадрильи.
Положение спас Толик Белоусов, ведомый командира третьего звена, с которым Виталий учился в лётном училище и который пришёл, как он сказал, «проведать бедолаг». Новости не обрадовали. Два самолёта действительно оказались подбиты, но, как уже сообщили, им удалось сесть на один из аэродромов, расположенных ближе к Минску. Нашим тоже удалось завалить два «Хейнкеля». Правда, «наглухо». Но всё равно для столь «полигонных» условий, когда атака на бомбардировщики происходила в отсутствие истребительного прикрытия размен «два на два» уж точно не мог считаться впечатляющим результатом.
– Они ж, сволочи, едва нас заметили – так сразу плотный строй сбили! – возбуждённо размахивая руками, вещал Толик. – И как начали садить из пулемётов… Кольку как раз так и подловили! Он над ними низко пошёл – так от его машины только ошмётки полетели. Ну ещё бы – почти тридцать стволов!
– А чего ж издаля не били? – набычился Чалый. – Совсем наставление по воздушной стрельбе из головы вылетело, что ли?
Для вооружения «Су-3ПВ» дистанция семьсот метров считалась штатной дистанцией открытия огня. Тяжёлая пуля с высокой начальной скоростью и сложный оптико-механический прицел, в который можно было вводить поправки, на такой дальности вполне позволяли поразить цель размером с самолёт. А эти чудики полезли на короткую дистанцию…
– Да били, – с сожалением произнёс Толик. – Как раз с семисот метров и начали. И этих двух мы так и завалили, – продолжил он. – Метров с шестисот-пятисот. Только у них скорость чуть ли не на двести километров меньше нашей. Никто и подумать ничего не успел, как мы уже над ними оказались! Пять секунд – и всё!
– А «батя»-то что молчал? – влез Славка.
– Да «батя» не молчал, – вздохнул Толик. – Он всё правильно скомандовал. Но хрен там кто успел среагировать. Я и сам ручку на себя подал, только когда немецкие пули по плоскостям забарабанили. А до того – как окаменел… Но машины у нас – вещь! Живучие! Колькиной «семёрочке» такие дыры в плоскостях и брюхе наделали – а всё равно сесть смог. Уже звонил, сообщил, что нормально приземлился. Только ранен…
Через два с половиной часа эскадрилья вновь ушла на взлёт, и вокруг их машины снова прибавилось рабочих рук. Так что к девяти утра хвост самолёта сняли с козлов и установили на хвостовое колесо. А ещё спустя пятнадцать минут левый двигатель машины пару раз чихнул и ровно зарокотал, пыхая холостым выхлопом.
– Вот и ладненько, – довольно произнёс инженер эскадрильи,