За стенами. Агата Кристи

к свету, у нее вырвалось удивленное восклицание.

      Он был незакончен – просто грубый набросок. Женщина, или скорее девушка, в возрасте не более двадцати пяти – двадцати шести лет, как мне показалось, сидела, слегка подавшись вперед и подперев рукою подбородок. Меня сразу же потрясли две вещи: необыкновенная живость портрета и его поразительная жесткость. Эверард написал его с какой-то мстительной силой. Даже сама поза девушки казалась извращенной – она словно подчеркивала в ней всякий оттенок неуклюжести, грубости, всякий острый угол. Это был этюд в коричневых тонах – коричневое платье, коричневый фон, карие глаза с тоскливым, жаждущим взглядом. Жажда вообще была преобладающим настроением в картине.

      Миссис Ламприер несколько минут молча разглядывала ее. Затем окликнула Эверарда.

      – Алан, – позвала она. – Подите сюда. Кто это?

      Эверард послушно приблизился. Я заметил, как лицо его залила краска досады, которую он не сумел вполне скрыть.

      – Это всего лишь подмалевок, – промолвил он. – Не думаю, чтоб я взялся когда-нибудь довести его до конца.

      – Кто она такая? – спросила миссис Ламприер.

      Эверарду явно не хотелось отвечать, и его нежелание было для миссис Ламприер слаще меда, ибо она из принципа всегда была убеждена в самом худшем.

      – Одна моя приятельница. Некто мисс Джейн Хоуворт.

      – Я никогда не встречала ее тут, – заметила миссис Ламприер.

      – Она не ходит на эти показы. – Он умолк на мгновение, потом прибавил: – Она крестная мать Винни.

      Так звали его пятилетнюю дочь.

      – В самом деле? – заинтересовалась миссис Ламприер. – А где она живет?

      – В Бэттерси. На квартире.

      – В самом деле, – повторила миссис Ламприер и осведомилась затем: – Что же она вам сделала?