Позже он вспоминал как дурной сон, как он подбежал к любимой женщине, как он сломал стрелу, чтобы высвободить ее руку, как в каюту вбежали другие пираты, услышавшие крик. Как почти сразу Армиль схватилась простреленной рукой за низ живота и, застонав от боли, медленно осела на пол так, будто силы внезапно покинули ее.
Как ее служанка, увидев происходящее, тут же попросила всех, кроме Кратиса, выйти за дверь, и сообщила ему, когда все вышли, что у его жены начались преждевременные роды. Как потом он несколько часов ожидал рядом с каютой, переживая всякий раз, когда он слышал крики жены и причитание ее служанки рядом. И как потом, когда жена стихла, а детский плач так и не раздался, и служанка, низко опустив голову, с трепетом сообщила ему, что, хотя Армиль сама в порядке, его новорожденный сын не выжил, но умер при родах.
Велея оказалась права. Смерть забрала чистую как у ангела душу его ребенка.
Капитан Анаконда попытался поговорить с женой, чтобы как-то ее утешить, но супруга была настолько подавленной и безучастной к его словам, что он оставил эти попытки и поднялся на палубу.
«Но, как!? Ведь эта ведьма сказала, что она видела мою жену с грудным младенцем на руках? Получается, что она мне соврала?» – думал он, в отчаянии обхватив голову руками.
Перед ним был бесконечный морской простор. Солнце уже потеряло свою полуденную силу и висело низко над горизонтом, отбрасывая на поверхность моря оранжевые отблески. Попутный ветер гудел в парусах, и Касатка неслась по волнам, как стрела, оставляя за собой белый пенистый след. Трюмы были полны добычей, кричали чайки, никто из пиратов не погиб, лишь несколько были ранены, но ничего из этого не радовало Кратиса.
К нему кто-то подошел и сообщил, сколько они взяли добычи. Затем еще кто-то что-то говорил ему о том, что ребенка подготовили к погребению, и еще что-то насчет плота. Все было как в тумане. Капитан что-то отвечал, или не отвечал. Он не помнил, как пускали огненные стрелы, чтобы поджечь плот с телом его сына. Сейчас, опираясь на высокие борта судна, Анаконда стоял, устремив взор куда-то туда за горизонт, где еще недавно можно было увидеть красный диск светила, погружающегося в пучину вод, а на его фоне поднимающийся в небо от плота столб дыма. Он чувствовал себя крайне разбитым и усталым, а в его голове не было ни одной более-менее сосредоточенной мысли.
Когда почти стемнело, его супруга, все еще держась за живот и опираясь на руку служанки, вышла к нему и встала рядом, дав знак своей помощнице, что она хочет остаться с мужем наедине.
Как только служанка ушла, Армиль глубоко вздохнула и тихо сказала:
– Я хочу отомстить.
– Что?! – удивился Кратис, – отомстить? Кому?
– Царю, – ответила жена все так же тихо, но с твердой решимостью.
– Царю? Но… ведь, это безумие. Нам никогда не справиться с его войском.
– А зачем нам его войско?
В голосе Армиль зазвучали незнакомые и какие-то жутковатые нотки.
– Что-что? Ты о чем?
– О том, что мы же не собираемся нападать на него и сражаться со всеми его воинами в открытом