Молча поставил перед Дымом рюкзак.
Одного взгляда хватило, чтобы опознать рюкзак Художника.
– Там, во внешнем кармане, была записка. В случае чего все вещи передать тебе, – угрюмо объяснил сталкер, тяжело опускаясь на табурет.
Дым вздохнул и поставил перед Хохотом стакан. Выпили молча, не чокаясь.
– Давно? – спросил Дым.
– Четыре дня назад. У самой границы болота.
– Мутанты или…
– Или, Дым. – Хохот собрался с мыслями. – Я и сам не знаю, что это за «или» такое. Аномалий в том месте отродясь не было, я специально проверил. Мутанты бы разорвали и клочков не оставили, сам знаешь. Пришлось бы потом по всему болоту кишки собирать, если б хоть что-то осталось. Радиацию исключаем тоже. Художник наш успел себе костюмчиком разжиться. Костюмчик, кстати, я тоже проверил для очистки совести.
– Люди?
– Нет же, Дым! Ни огнестрелов, ни ножевых. Даже признаков отравления нет или следов удушения, представляешь? Вообще никак на насильственную не тянет… Комбез, снаряжение, оружие, все при нем и все в абсолютнейшем порядке. Даже противогаз, и тот нормальный.
Хохот замолк, словно ушел в себя. А Дым не торопил с рассказом, понимал.
– Знаешь, дядь, он улыбался.
– В смысле улыбался? – переспросил бармен.
– Встретиться мы должны были у болота. Там я его и нашел, – принялся рассказывать сталкер. – Лежит в траве, руки раскинул в стороны, рожа такая счастливая, будто смысл жизни внезапно нашел.
Ну, сам знаешь, говорили, он частенько так в траве валялся, всё в небо над Зоной пялился. Вроде как вдохновляло оно его. Говорил он что-то такое интересное про особенности здешней атмосферы, оттенки синего и серого и способы цветопередачи в живописи. Красиво говорил, умно, заслушаться можно было. И залипал временами на зоновское небо, будто гипнотизировало оно его.
Вот я и подумал, опять человек вдохновения ищет. А когда ближе подошел…
Хохот вздохнул и протянул Дыму пустой стакан.
– В общем, подошел я к нему тихонечко, хотел попинать в шутку. Глядь, а у него глаза как стеклянные уже. И улыбка эта… Будто самым счастливым человеком на земле помер. Словно до смерти его загипнотизировало небо над Зоной. Жутко мне от такого стало, честно говоря. Не видел я, чтобы в здравом уме люди так улыбались.
Прав ты оказался, Дым. Как чувствовал. Чуть больше полугода протянул наш Художник и кончился внезапно для всех. А как и от чего кончился, вопрос мутный.
Я вот, сам видишь, последнюю волю исполняю. Притащил шмотки его к тебе.
– Похоронил? – мрачно отозвался Дым.
– Обижаешь. Не оставлять же мутантам на съедение.
– Может, аномалия какая новая образовалась после Выброса?
– Но я-то живой, как видишь. Даже одним куском.
– Тоже верно, – задумчиво кивнул бармен.
***
Про рюкзак, ответственно принесенный Хохотом, Дым вспомнил лишь под вечер.
Помимо обычного для сталкеров барахла, в