– Мы знаем, – поджала Алиса губки, – что это сделала Жанна. Верно?.. Мы так ее прижмем, что она нам все расскажет, как миленькая! А сейчас, милая, поешь хоть немного! Ты третий день ничего не ешь, это опасно!
– Я не могу. – Призналась Аврора. – Мне дурно.
– тебе дурно от голода. – Строго произнесла Алиса, ставя перед Авророй блюдо с салатом. – Мне с ложечки тебя кормить?!
– Алиса… – Аврора закрыла лицо ладонями. – Я как подумаю, что где-то в Хефлинуэлле есть человек, который так со мной поступил… который видел меня… трогал меня! – что мне жить не хочется! Это такой позор! Как мне жить с этим, как?!
– Аврора! Это не твой позор, а его! Так говорит мой Гэбриэл, и он прав! И это не ты должна его бояться, а он – тебя! Он поступил, как вор, как последний негодяй, тайно, подло! Это он должен бояться, что кто-то узнает, потому, что за такое топят в сортире! Ты ни в чем не виновата, виноват он – а страдаешь ты?! Почему ты хочешь умереть, почему тебе нужно уходить в монастырь, а не ему?! О-о, поверь, – сверкнула феечка глазами, в которых запрыгали золотые чертики, – он-то ест сейчас с удовольствием! Но это несправедливо, Авророчка, не-спра-вед-ли-во!
– Ты такая хорошая, Алиса! – Всхлипнула Аврора. – Если бы не ты, я не знаю, я не пережила бы это все!
– Мы подруги с тобой. – Погладила ее руку Алиса. – Ты тоже мне помогла, когда никто со мной не хотел разговаривать. И всегда была со мной! Ты такая замечательная, и я не позволю, чтобы ты погибла из-за какого-то негодяя, который единой твоей слезиночки не стоит! Выпей молока, – она подала подруге стакан, – пожалуйста! Хотя бы молока попей, у тебя такие щечки бледненькие!
– Госпожа Алиса, – заглянула в дверь Роза, – сэр Гэбриэл приехал, спрашивает вас.
– Я сейчас. – Алиса повернулась к подруге. – Пока не выпьешь молока, я никуда не пойду!
– Хорошо. – Аврора выпила, и Алиса, оставив ее на попечение Розы, пошла встречать своего жениха.
Как и сказала напоследок Роза, Гэбриэл приехал на чужой лошади, и Алису это слегка встревожило. К тому же, по лицу Гэбриэла она давно научилась читать почти все его эмоции, и видела, что он огорчен и даже зол на что-то. Но хуже всего было виноватое выражение, появляющееся на его лице, когда он видел ее. Это выражение ранило Алису в самое сердце. Неужели он сам не понимает, до чего это больно: видеть его таким и знать, что он думает о другой и жалеет ее, Алису?! Хуже этой жалости, наверное, не было вообще ничего на земле! Но скажи ему об этом, и получится новая ссора, а ссор этих Алиса начала бояться. Не воспользуется ли он очередной ссорой, чтобы порвать с нею?
И все-таки он приехал! Алиса заставила себя улыбнуться так, словно ничто ее не беспокоило и не расстраивало, подошла, протягивая ему руку:
– Гэбриэл! Что с Гаретом, он в порядке?
– Да… В относительном. – Гэбриэл забрал ее руку в свои. – А ты как, Солнышко мое? Личико какое-то усталое. Подружка твоя как?
– Она очень страдает. Ничего не ест, не улыбается.
– Убью