– Лиансафа!
Так, кажется, мое убийство откладывается. Я не понял, что он сказал, но жест был вполне очевиден, и я медленно поднялся.
– Угуртесафа, кхе! – негромко сказал молодой парень. – Ганнер? – вопросительные интонации были очевидны, но язык незнаком.
– Я вас не понимаю, – на всякий случай ответил я, поднявшись, и добавил: – Сорри, ай донт андестэнд ю, нихт ферштейн.
Похоже, мои слова тоже не нашли понимания, и мы уставились друг на друга, разглядывая. Рубаха на парне была однотонная, кажется, зеленая, без ворота, чуть выше колен, прямого кроя и без пояса. Рукава короткие, чуть ниже локтя. Из-под широких штанин виднелось некое подобие мокасин такого же зеленоватого цвета, как и рубаха. Длинные прямые черные волосы собраны в хвост. Не хватало только пера в волосах. Никаких вещей, кроме копья, у него не было.
Сзади зашуршало, и стало понятно, чего мы ждем. Кто-то ведь метнул в меня этот аркан, и сейчас этот кто-то осторожно подходил ко мне сзади. Захотелось в туалет, и я напрягся, ожидая удара. Поворачиваться было страшно, так как готовность незнакомца применить свое оружие не вызывала сомнения.
Тихо, еле слышно шуршал лес. В сумраке занимающегося рассвета все выглядело бесцветным и бледным. Веревка, обмотавшая мои ноги, давно упала, и при желании я мог бы освободиться, просто шагнув в сторону, но под пристальным взглядом моего молодого визави делать этого не хотелось. Последний стал смещаться влево, все так же удерживая меня «под прицелом». И справа из-за моей спины появился его напарник. Я медленно, стараясь не делать лишних движений, повернул голову. Меня по широкой дуге обходил мужчина постарше, единственным отличием которого от молодого была, похоже, синяя рубаха, такая же однотонная и без каких-либо деталей. Затем он замер, сделал шаг вперед и, похоже, расслабился, опустив острие копья. Я напряженно всматривался в его лицо, он, в свою очередь, рассматривал меня.
– Ганнер, – произнес он с утвердительной интонацией вслед за первым.
Тот тоже расслабился и опустил руку с оружием. Они обменялись несколькими фразами на своем языке, уже не пытаясь обращаться ко мне. Видимо, я выглядел как неизвестный мне «ганнер» и подразумевалось, что разговаривать с такими не о чем.
– Мужики, я, конечно, дико извиняюсь, но нет ли у вас чего-нибудь пожрать? – закончив фразу, я, как мне казалось, убедительно потыкал пальцем в свой открытый рот.
Незнакомцы внимательно выслушали мою поэтическую речь, старший что-то сказал молодому, и тот,