Еще до вступления Англии в войну по стране поползли слухи, что в планах Марии было объединить Англию с вступившей в пору наивысшего могущества Испанской империей. Поводом к подобного рода слухам послужил брак Марии с Филиппом – сыном и наследником императора Карла V Габсбурга. Карл V приходился английской королеве по материнской линии двоюродным братом, а его сын, соответственно – двоюродным племянником Разница в возрасте невесты и жениха составляла шестнадцать лет, и поговаривали, что Мария страстно желала брака с молодым Филиппом. Молодой человек, взошедший в 1556 году на испанский престол под именем Филиппа II, также не имел возражений против брака с двоюродной теткой. Против этого брака выступал английский Парламент, лорды опасались потери суверенитета Англией. Марии пришлось пойти на уступки. В брачном соглашении было прописано, что в случае смерти Марии, ее супруг не сможет занять английский престол. Кроме того, англичане, выторговали для ребенка, если таковой появится у их королевы, Нидерландов в качестве испанской части наследства.
В 1554 году Филипп, который к тому времени уже получил от отца в управление не только Нидерланды, но и Неаполитанское королевство, перебрался на жительство в Англию. Филипп прожил в Лондоне, тем не менее, всего лишь год и официально английской короной коронован не был. И народ, и знать остались недовольны браком Марии с испанским инфантом. Раздражение англичан вызывала высокомерная испанская свита Филиппа и усиливавшаяся католическая реакция. В церкви произвели большую чистку, епископов низложенных при Генрихе VIII восстановили на кафедрах, виднейших протестантов, напротив, заключили в Тауэр, женатых священников выгнали из приходов. Была введена месса, заново отстроены каменные алтари в храмах. Но это было еще не все. Мария решила восстановить крупнейшие монастыри. Монастырям следовало возвратить отобранные у них земли и другое имущество. Понятно, что особых восторгов у английской аристократии, нажившейся на дележе монастырских владений, такая инициатива Марии не вызывала. Проводимые королевой преобразования воспринимались как инспирированные Испанией. Национальное достоинство англичан от этого сильно страдало. Но, страшнее всего была, разумеется, замаячившая