Сам же Шкиль на протяжении всего судебного рассмотрения постоянно мордовал суд различными ходатайствами по поводу допущенных в ходе ведения следствия нарушений. Чуть ли не каждую минуту вскакивал – и караул! И обязательно, язва такая, присовокупит: невозможно понять, как многоуважаемый прокурор, который здесь, между прочим, присутствует, мог такое допустить! А может, он и к делу-то допущен не был?
Драмоедов дулся-дулся, а потом не выдержал и скулящим голосом стал судью Сиволобова умолять:
– Товарищ судья, да остановите вы наконец это издевательство над прокурором! Чего он все время:
«Прокуратура такая, прокуратура сякая!» Он что, не понимает, что прокурор не может по пятам за следователем ходить? Прошу вас, товарищ судья, запретить ему без явной необходимости употреблять слово «прокуратура» впредь вообще!
Шкиль ядовито улыбнулся, а Сиволобов только плечами пожал. Он-то уже тоже видел, куда перестроечные ветры дуют и что с адвокатами теперь так просто нельзя.
Безжалостный Шкиль через минуту вскочил и залепил:
– Товарищи судьи, здесь снова грубо нарушен закон. А из этого можно сделать один-единственный вывод: должный надзор за законностью расследования не осуществлялся…
Тут он издевательски помолчал, посмотрел на Драмоедова, закатил глаза к небу и, когда все в очередной раз готовы были услышать слово «прокуратура», неожиданно закончил:
– …не осуществлялся, как положено, трестом столовых и ресторанов, в котором работает моя подзащитная!
Зал, конечно, издевательскую шутку адвоката оценил.
Услышав про тресты и рестораны, Драмоедов, который в бессильном ужасе ждал, когда адвокат снова начнет полоскать прокуратуру, вскочил, схватил бумаги и, чуть ли не рыдая у всех на глазах, проблеял:
– Меня тут… оскорбляют! Так нельзя, граждане!
Вид у него был такой, что даже обвиняемая плакать перестала. А Драмоедов схватил портфель и был таков.
Обомлевший от столь необычного поведения прокурора судья Сиволобов тут же объявил перерыв, помчался в свой кабинет, позвонил Тузу и сказал, умирая от смеха:
– Силыч, ты где таких пидоров подбираешь? Тоже еще чудо в перьях – прокурор со слезами на глазах! Он там у тебя не обоссался случаем? Может, вам в прокуратуре теперь на процессы подгузники надевать надо?
На следующий день Тузу пришлось самому идти в суд и в свирепой борьбе с адвокатом, гавкая и рыча на каждую его остроту, честь своей прокуратуры отстаивать.
Наверное, тогда он вполне мог от Драмоедова избавиться, но делать этого не стал. Не потому, что ему этого слизняка жалко было, а просто Жан Силыч, мужик тертый, хитрый, к тому времени уже все про систему, в которой живет и работает, знал. И понимал даже не разумом, а нюхом, что делать надо, а что не надо, и где лучше перетерпеть. За Драмоедова хлопотали серьезные люди, которые для прокуратуры много полезного