– Думаю, что Брюс не выносил тела из своей башни – лаборатории, – задумчиво произнес Дадуа, – думается, что он прятал их прямо там, замуровывал в стену, или же в пол.
– А как же тошнотворный запах гниения разлагающихся тел? – не отставал я.
– Яков Брюс был превосходным химиком. Может статься, он обладал также навыками бальзамировщика. Именно поэтому его кладбище жертв науки никто и не обнаружил. Он умел лишать тела мертвых запаха гниения, – предположил Дадуа, – кстати, исчезнувших бездомных бродяг никто не искал. И с этой стороны чернокнижник поступал осмотрительно.
– Только одного не предусмотрел чернокнижник. После смерти за свои деяния придется нести ответ. Вот и ищет неприкаянная душа покаяния. Нет ей покоя и прощения, невинно убиенные жертвы его опытов нуждаются в молитве и захоронении по христианским обычаям. Вот и ходит он по ночам, просит прохожих отслужить службу по невинно убиенным, – проговорил Четвергов.
Профессор вновь сел за стол, открыл передо мной книгу, которую они с Дадуа рассматривали до моего прихода.
– Не этот ли тип встретился вам сегодняшней ночью? – спросил меня Четвергов, указывая на рисунок гладко выбритого человека в парике.
– Нет, не он, – я отрицательно покачал головой.
– А так?
Четвергов закрыл рукой парик и легонько дорисовал простым карандашом бородку.
– Очень похож, – я был поражен этим простым преображением одного человека в другого, казалось, совсем не походящего на свой же портрет.
То-то! – Четвергов назидательно поднял вверх указательный палец, – Брюс, к вашему сведению, редко бодрствовал днем, в основном работал по ночам. Конечно, на ассамблеи, которые регулярно устраивал царь Петр, Брюс являлся по тогдашней моде, облаченным в красивый камзол, гладко выбритым и в нарядном парике. В жизни же он предпочитал обычный темный плащ, да и бриться чернокнижник не любил. Царь знал об этом, но прощал эту слабость своему сподвижнику. Боярам бороды рубил, а Брюса не трогал. К слову сказать, призрак чернокнижника шатался по Москве и раньше, но вы первые, кто услышал и правильно истолковал его мольбы. Спасибо, что решили избавить москвичей от этого жуткого зрелища.
– Откуда вы все это знаете, профессор? Говорите о Якове Брюсе, словно о своем соседе по коммунальной квартире, – восторженно воскликнул я, крайне довольный тем, что Дадуа привлек к сотрудничеству такого замечательного человека.
– Изучая исторические документы, я обращаю внимание на всякие мелочи, которые другие просто не замечают. В истории нет мелочей – это мое глубочайшее убеждение, пронесенное через всю жизнь, – с достоинством ответил Четвергов, – я вам больше не нужен? – он посмотрел сначала на Дадуа, затем на меня.
– Нет, сейчас вас отвезут домой. Спасибо за консультацию.
Мы