– Рипс, нимада (Крg7).
– Вы не пьете с утра. Поэтому – не в ударе (Лaf1).
– Рипс, а как я защищу f7 (С:e6)?
– Это жирный паллиатив, как говорит наш президент (С:e6).
– Скотство (fe).
– Maybe warscheinlich (Л:e6).
– С вами играть не комфортно. – Он смешал фигуры. – Вы играете как B1B 3 000.
– Это комплимент?
– Вам виднее. – Харитон нашел за стойкой шар пива, открыл. – A propos, кто сейчас чемпион мира?
– По штанге?
– Нет, по шахматам. B1B 3 000?
– Уже нет. Осенью его разорвал МЭЙ ЛЮ 8. 12:6.
– Эта Карпенкофф… – Харитон брезгливо тряхнул платиновыми волосами. – У меня это четвертая командировка. И каждый раз – минус-директ с генетиками. Я для них всегда – умный лао бай син с непредсказуемым разбросом. А что заносит ex-амазонок в Сибирь? Деньги?
– Наверно. – Я нашарил еще один кубик водки. – Но может быть, и не только деньги.
– А что же еще? Сухая вагина и топ-абильный анус? – засмеялся он, отсасывая пиво из шара.
– Вы слишком физиологичны, – потянулся я. – Карпенкофф не кусок оттаявшей протопульпы. Она умная и сильная. У нее своя гибкая M-стратегия.
– Плевать, – отмахнулся Харитон. – Если она не бреется – это не дает ей право сканировать мою печень. Я не дую в ее хромо-фризер, пусть и она не сморкается в мой термотроп.
– Как говорил покойный Фридман: “Эксперимент заставит всех присесть на мрамор”, – заметил я не без желчи.
– У вас сушеный юмор, – соскучился Харитон. – Вы, наверно, тюрили сухие отношения с негативистами. Или со стариками? У меня был один старик – такая прелесть, рипс лаовай. Хватит на всю жизнь.
– “Старики – надежда человечества”, – процитировал я.
– Чей это кал? – поморщился Харитон.
– Тони де Виньо. Из нобелевской речи.
– Жаль, что этот шагуа рано умер. – Он поднял с пола костюматор. – Мы бы с Карпенкофф поставили ему носорожий анус.
– У вас есть два повода: его клонировать, а с ней начать тюрить мокрые отношения, – выпил я.
– Да ну вас. Нагнали на меня splin. – Он двинулся к двери. – Вечером натравлю на вас Витте. Он хорошо играет. Почти как этот МЭЙ ЛЮ.
– He’s wellcome, сяобень.
Едва за этим “молодцом из Лян Шань Бо” хлюпнула дверь, я приблизился к стойке бара, вытряхнул из сэйка ледяную пирамиду, наполнил треть картофельной водкой “Степан Разин”, добавил 20 мл “Deep blue”, 20 мл тюленьего молока, 10 мл елового джина, 10 мл муравьиного спирта, бросил крупинку каменной соли, поставил на 2 минуты под желтый лазер – и если бы ты, ядовитый мальчик мой, коснулся своими смешливыми губами этого напитка, то навсегда забыл бы имя Ричи ван дер Мууна.
Salut, стервец.
Boris.
P.S. А клон-голубкам буран не помеха. Эти твари пролетят сквозь все. Даже сквозь Великую Китайскую стену.
9 января.
Началось, слава Космосу.
Погода улеглась, после ланча нам подвезли TFG. Генетики хотели начать завтра, но полковник настоял.
Я был не против. У Харитона тоже не было соплей.
Витте слегка поломался, но Карпенкофф сильно его не поддержала. И в 20.34 мы запустили.
Рипс шагуа, я вижу тебя сидящим