Тайный год. Неизвестный дневник священника. Архимандрит Спиридон (Кисляков)

в Церкви ее апостольских принципов он видел в возврате верующему народу дара свободы. Тогда, по убеждению профессора и его соратников, осуществится мечта ранних славянофилов и дух божественного творчества будет двигать историей Церкви, как того желали ее основатели. При этом он еще до Первой мировой войны осознал трагизм положения человека, стремящегося к доброделанию в расколотом грехом мире. С его внутренних глаз спали розовые очки благодушной надежды на конечную всеобщую победу христианства.

      Архимандрит Спиридон обладал чуткой душой и восприимчивым сознанием. Многие идеи, богословские темы и символические образы Экземплярского отражены в мыслях пастыря о конечных целях христианской жизни[6]. Он также опирался на богословские интуиции своего младшего друга, ученика, а затем и духовника священника Анатолия Жураковского.

История записок

      Новые, не публиковавшиеся ранее, записки Кислякова лишь отчасти развивают пафос его предыдущих, напечатанных при жизни, текстов: «Из виденного и пережитого» (1917), «Исповедь священника перед Церковью» (1919) и «Царь христианский» (1920), но также вносят в палитру его размышлений совершенно новые мистико-догматические краски.

      Что такое этот новый текст?

      Он дошел до издателя в неполной сохранности: без начальных страниц, без названия и даже без наличия рукописи (или авторизованной машинописи) в виде электронного набора, произведенного в Киеве одним из перекупщиков разворованного архива бессребреника-архимандрита.

      Киевский искусствовед, имевшая доступ к рукописям архимандрита, в своей весьма путаной статье на сайте «Киевская Русь» назвала этот текст «[Дневником]». Он состоит из поденных записей и при первом ознакомлении производит впечатление непосредственного отражения не столько увиденного, сколько продуманного и пережитого автором на протяжении временного отрезка длиной почти в год.

      Начал он его вести не позднее 13 декабря 1927 года, а последняя сохранившаяся запись датируется 7 октября 1928-го. Принадлежность именно к этим годам удалось определить, благодаря имеющемуся под 5 апреля указанию на то, что автор пишет на «пасхальной неделе»[7]. Под это указание подходят два года: 1917 и 1928-й. Первая дата отпадает, т. к. 1917-й – не високосный год (а в записках есть дата «29 февраля»). Таким образом, в 1928 году Пасху отмечали 15 апреля н. ст. (2 апреля ст. ст.). Дальнейшие записи совпадают по церковно-календарному содержанию с переживанием дней Цветной Триоди.

      Другие привязки к дням передвижного пасхального цикла, имеющиеся в тексте, например к дням Страстной недели, оказываются явно ошибочными (со сдвигом на один день). Возможно, ошибки эти вызваны особенностями ведения автором записей, когда впечатления записывались позже указанной датировки.

      Записки можно условно разделить на несколько тематических частей. Первая посвящена размышлениям о христианской личности («я» освященное; облагодатствованное; обожженное). Вторая посвящена