– Конечно, не повернется, – Лидия Ивановна на этот раз заинтересовалась своими ногтями. – Потому что побоятся. По Ольге сразу видно, что рука у нее тяжелая. Кому ж в голову придет с ней честно разговаривать?
Катя устало отмахнулась. Почему она раньше не замечала, насколько деструктивны такие разговоры? Почему ей всегда, с самого детства казалось, что мама, даже если немного и перегибает, то по большей части права? А вот после того самого грандиозного переосмысления она со всей отчетливостью увидела – не права ее мама! Вообще в оценках своих не права. И даже если какую-то мелочь улавливает точно, то быстро искажает ее до неестественной фальши.
Про третью свою подругу Катюша и вспоминать в том разговоре не стала – сама понимала, что этот пример совсем уж неуместно прозвучит. Но это ничего, что она вспоминать не стала, мама справилась сама:
– Ты еще Свету свою в пример приведи! Советчица по правильной жизни. Гуру! Сэнсэй! – Лидия Ивановна рассмеялась, будто смешно пошутила. – Вот точно, у нее пойди и спроси, нравится ли ей ее жизнь.
– Нравится, – уверенно ответила Катюша за подругу. – А что устает – так это нормально. Хватит чужие жизни своими мерками мерить, мам.
– А я и не собиралась, – мама снова поджала губы. – Мне-то что до твоей Светы? Лишь бы ты в «счастливую семейную жизнь», – она пальцами в воздухе обозначила кавычки, – так же сильно не вляпалась. А так мне все равно, конечно. Ладно, доченька, мне пора к завтрашней лекции готовиться. Такой сложный курс в этом году, такой сложный курс…
Мама гордилась тем, что занималась исключительно интеллектуальным трудом – преподавала в солидном институте, прекрасно разбиралась и в философии, и в культурологии, и даже в лингвистических связях романо-германской группы. И всех, кто был не так же гуманитарно подкован, считала людьми… ну, если не низшего, то немного другого сорта. Даже гламурная красавица Анютка, которая только о туши могла бы говорить больше пяти минут подряд, не раздражала маму так, как Света. Та выскочила замуж сразу после школы, нигде не училась, а к настоящему времени являлась счастливой матерью троих детишек. Ну, иногда не очень счастливой, а часто – очень даже вымотанной, но как будто и не предполагающей для себя никакой другой судьбы. И совершенно не учитывались никакие ее козыри – умение готовить, безупречный порядок в доме и вязаные салфеточки на столах. Да хотя бы тот факт, что к Свете можно было завалиться в любое время – накормит получше, чем бабушки в анекдотах. Но для Лидии Ивановны – кандидата филологических наук, доцента кафедры, матери-одиночки, единожды замужней, единожды разведенной – подобные «козыри» звучали как признание полной, абсолютной умственной недееспособности: «Всерьез интересоваться десятками рецептов яблочного пирога можно лишь при том условии, что в черепной коробке сплошное