С любовью чистой во Христа!
* * *
Я счастлив был во времена былые,
Когда я в жизнь так весело вступил,
И вкруг меня вились мечты златые, —
Я счастлив был.
Я счастлив был: Мне грех роптать на бога,
От радостей земных и я вкусил.
Через цветы вела моя дорога, —
Я счастлив был.
Я счастлив был – и та пора златая
Живет во мне, тот дальний край мне мил,
И я люблю мечтать, воспоминая, —
Я счастлив был!
Стремление души
Природа, я знаю, ты тайны хранишь
Под пестрой своею завесой;
На наши вопросы упорно молчишь,
Да мы не нарушим святыни.
Тебя я подслушал в журчании струй,
В раскатах небесного грома,
В задумчивом шуме тенистых лесов,
В глухом завывании ветра.
Тебя подсмотрел я в лазури небес,
В сиянии светлого солнца,
В высоких, до неба всходящих горах,
В безбрежной дали океана.
Напрасно скрываться, сними свой покров.
Тебя я люблю, о Природа,
Тебе посвящаю живые труды
И юности милые годы.
О, дай мне проникнуть в волшебный твой мир —
В мечтаниях часто он снится —
И жадно из урны волшебной твоей
Источника знании напиться.
Фантазия
Был вечер. Торжественно солнце зашло,
Разлившись по небу зарею,
И свет исчезавшего ясного дня
Сливался с вечернею тьмою.
Один я на бреге высоком сидел,
У ног моих воды струились,
И долго на небо и воды глядел,
Любуясь прелестною ночью.
И вдруг, погрузяся в мечты, я исчез
И весь перелился в природу —
Лучами луны я спускался с небес
На тихо бегущую воду;
В воде я лучи на струи принимал,
И, с ними играя, катился,
И небо в объятиях тихо качал
С луной и златыми звездами;
Таинственным мраком под сенью дубрав
Чернел я, спокоен и страшен;
По мягкому лугу пестрел я в цветах,
Роскошным дыша ароматом.
И всю наполняя природу собой,
Я с нею летел в бесконечность —
И таинств завеса редела пред мной,
Доступной казалась мне вечность.
Уж истины луч предо мной заблестел…
Но вдруг я вздрогнул и очнулся:
Один я на бреге высоком сидел,
У ног моих воды струились.
* * *
Когда, бывало, в колыбели
Я плакал, малое дитя,
То мне в утеху песни пели,
Тогда баюкали меня.
И под родимые напевы
Я сном беспечным засыпал,
А голос песни сельской девы,
Слабея, тихо замолкал.
И эти звуки заронились
Глубоко