для будущей и ожидаемой власти, для les rois в лохмотьях. Обертываясь, мы усматриваем
существо дела: «не будите нас от
сновидений», «дайте нам
сознать себя правыми, и
вечно правыми,
во всех случаях правыми, – и мы зальем вас счастьем»… «Скажите, признайте, полюбите в нас полубога: и мы будем даже лучше самого Бога!!» Хлыстовский элемент, элемент «живых христов» и «живых богородиц»… Вера Фигнер была явно революционной «богородицей», как и Екатерина Брешковская или Софья Перовская… «Иоанниты», всё «иоанниты» около «батюшки Иоанна Кронштадтского», которым на этот раз был Желябов. Когда раз в печати я сказал, что Желябов был дурак, то даже подобострастный Струве накинулся на меня с невероятной злобой, хотя у Вергежской он про революционеров говорил такие вещи, каких я себе никогда не позволял. «Но про себя думай, что знаешь – а на площади окажи усердие» («ура»): и Струве закричал на меня, потребовал устранения меня от прессы, просто за эти слова, что Желябов – дурак. «Его величество всегда умен» – в отношении Людовика XIV или – мечтаемого, призываемого, заранее славословимого Кромвеля. Обертывая все это и видишь: да это
всемирная психология,
всемирная потребность,
всемирный фокус, что человек
только в счастьем в самозабвении – подлинно
благ, доброжелателен, «творит милость и правду». Ну хорошо: то, чем этого ожидать
завтра, не лучше ли поклониться
вчера? Чем рубить топором и строгать рубанком куклу – для внешнего глаза «куклу», а для сердца верующего икону, – отчего не поставить «в передний угол» ту, которую мы нашли у себя в доме, родившись?
И особенно нам, людям нижнего яруса, которые во власти не участвуем и не хотим участвовать, которые любим стихи и звезды, микроскоп и нумизматику, – совершенно явно мы должны «оставить все как есть» и не становиться «в оппозицию» к le roi a present[13], в интересах lе roi future[14], «Желябова № 1».
«Нам все равно»… Т. е. успокоимся и будем делать свои дела. Вот почему от «14-го декабря 1825 г. до сейчас» вся наша история есть отклонение в сторону, и просто совершилась ни для чего. «Зашли не в тот переулок» и никакого «дома не нашли», «вертайся назад», «в гости не попали».
* * * Да не воображайте, что вы «нравственнее» меня. Вы и не нравственны и не безнравственны. Вы просто сделанные вещи. Магазин сделанных вещей. Вот я возьму палку и разобью эти вещи.
Нравственна или безнравственна фарфоровая чашка? Можно сказать, что она чиста, что хорошо расписана, «цветочки» и все. Но мне больше нравится Шарик в конуре. И как он ни грязен, в сору, – я однако пойду играть с ним. А с вами – ничего.
(получив письмо от Г-на, что Сто-p перестал у меня бывать за мою «имморальность», – в идеях? в писаниях?)
* * * …Показывал дачу. Проходя спальней – вижу двуспальную кровать. И говорю:
– Разве живете?
– До конца жизни! – крепко сказал поп.
У него дочь четвертый год замужем, – и вышла, уже окончив Курсы.
Он
