Интересовал Анну Леопольдовну, понятно, и печальный наряд покойной государыни: серебряной парчи шлафор и такая же роба, украшенная серебряным шнуром и широкими большими лентами, белые лайковые башмаки с белыми и желтыми лентами и пунцового бархата одеяло с золотым позументом. Пышному наряду отвечала и вся обстановка царицыной опочивальни и прилегавшего к ней малого зала: стены были обиты малиновой материей, а пол зеленым сукном, тогда как в остальных помещениях стены, потолки, полы, печи, а также зеркала и мебель были затянуты черным сукном.
– Тетушка не выносила черного цвета, – говорила принцесса. – Так пускай же и теперь вокруг нее не будет ничего мрачного.
Своим собственным глубоким трауром, впрочем, принцесса была довольна.
– Граф Линар тоже ведь находил, что черный цвет мне очень к лицу, – заметила она своим двум фавориткам фрейлине Юлиане Менгден и камер-юнгфере Лили Врангель, когда на третий или четвертый день при их помощи облекалась опять в траур.
– А ваше высочество все еще не забыли своего рыцаря? – сказала Юлиана. – Пора бы, кажется.
– И никогда не забуду! Это единственный светлый луч в моей тусклой жизни.
– Но у вас есть теперь и муж, и сын…
– Что ж из того? Мои отношения к Линару так же чисты, как в средние века были отношения между рыцарями и дамами их сердца. У меня одно только желание, чтобы его назначили опять посланником к нам в Петербург!
В это время послышался легкий стук в дверь и голос пажа:
– Письмо из-за границы!
Анна Леопольдовна схватилась за сердце.
– Это от него! Я это чувствовала… Войди!
Вошедший паж с низким поклоном подал ей запечатанный конверт. Принцесса дрожащими пальцами вскрыла и развернула письмо. На оживленном лице ее выразилось полное разочарование.
– Из Мекленбурга от отца!
– Отец ваш, верно, прослышал тоже про смертельную болезнь государыни, – заметила Юлиана. – Уж не хочет ли он приехать в Петербург?
– Он ожидает только официального приглашения.
– Бога ради, принцесса, не зовите его сюда! При своем неуживчивом характере он наверное повздорит с Бироном, и тогда все пойдет вверх дном.
– Ты думаешь?.. Чего ты тут ждешь? – обратилась Анна Леопольдовна к стоявшему еще на месте пажу.
– У меня еще письмо к баронессе Врангель, – отвечал паж, поглядывая в нерешительности поочередно то на молоденькую камер-юнгферу, то на молодую фрейлину.
– Дайте-ка сюда, – сказала фрейлина, отнимая у него письмо.
– Да ведь оно не к тебе, Юлиана, а к Лили? – вступилась