Век Наполеона. Реконструкция эпохи. Сергей Тепляков

собою зрелище, превосходившее по ужасу все, что только можно было вообразить. Подходы, рвы, внутренняя часть укреплений – все это исчезло под искусственным холмом из мертвых и умирающих, средняя высота которого равнялась шести-восьми человекам, наваленным друг на друга. Перед моими глазами так и встает лицо одного штабного офицера, человека средних лет, лежавшего поперек русской гаубицы с огромной зияющей раной на голове. При мне уносили генерала Огюста де Коленкура; смертельно раненный, он был обернут в кирасирский плащ, весь покрытый огромными красными пятнами. Тут лежали вперемешку пехотинцы и кирасиры, в белых и синих мундирах, саксонцы, вестфальцы, поляки. Среди последних я узнал друга, эскадронного командира Яблонского, красавца Яблонского, как его звали в Варшаве!».

      Обер-шталмейстер императора Арман Коленкур описывал, как Наполеон, объезжая по окончании битвы Бородинское поле, наткнулся возле батареи Раевского на кучку солдат с четырьмя или пятью офицерами. «Присоединитесь к вашему полку!» – приказал император. «Он здесь», – отвечал офицер, показывая на валы и рвы редута, на шеренги мертвецов.

      Обычно после битвы на полях «прибирались» похоронные команды: мертвецов сжигали, предварительно соорудив из них гигантские «поленницы». Однако «прибрать», например, на поле Бородина французам было недосуг, а крестьяне разоренных деревень Бородино, Семеновское и Горки, разбрелись. Тысячи мертвецов оставались лежать здесь до самой весны 1813 года. Голых, полусгнивших, объеденных лесным зверьем, их сжигали на огромных кострах. При этом есть рассказы о раненых, которые сумели прожить на Бородинском поле до поздней осени – переползая от мертвеца к мертвецу, они искали в сумках и ранцах хоть какую-то еду.