Лягушки. Владимир Орлов

разглядом знакомых домов по сокровенным улицам и переулкам, о чём мечтал на даче. Не исключались при этом заходы в питательно-питейные заведения, из уютных, предпочтительно без официантов. Начать постановил с Замоскворечья. И вот ехал, ехал себе по Кольцевой в легкой задумчивости туманно-перламутровых (не от мыльных ли пузырей?) синежтурских видений и вдруг понял, что следующей станцией будет вовсе не ожидаемая им «Новокузнецкая», а «Новослободская», а там – переход на линию к Савёловскому вокзалу. «Ну ладно, – успокоил себя Ковригин, – коли сам себя привёз на „Новослободскую“, часок можно будет потратить на путешествие к водам Канала…» В летнюю пору средних классов, на каникулах, в гостях у яхромских родичей Ковригин в обществе множества двоюродных сестер и братьев часами бултыхался в этой буро-полупрозрачной воде и сейчас рад был бы оказаться в Яхроме, но тогда он ни до какого Синежтура и за век бы не добрался. Но теперь поездку в Средний Синежтур отменить он не желал.

      А потому вышел из дмитровской электрички на платформе «Речник», у запани с яхтклубом, то есть на северной окраине города Узкопрудного, дирижабельной столицы России, где в тридцатые годы двадцатого столетия свои галактические фантазии пытался превратить в заводские изделия приглашенный из Италии военными стратегами романтик Нобиле, сгинувший на время в ледяных просторах северного приполярья, но потом обнаруженный.

      Не сходя с платформы, Ковригин поинтересовался у мужика в ватнике и с ведром яблок, где расположен ресторан-дирижабель «Чудеса в стратосфере».

      – Он не расположен, – сказал мужик. – Он располагался. Ночью сгорел и в воздухе – вдребезги! Хозяйку жалко. Замечательная была женщина. На неё ходили смотреть. Красавица. Водяное растение…

      – Из русалок, что ли? – спросил Ковригин. – С хвостом?

      – Почему из русалок? – чуть ли не обиделся мужик. – Почему обязательно раз красавица, значит – из русалок? Не все красавицы из русалок. И не все русалки вознаграждены хвостами.

      – Водяное, стало быть, растение…

      – Да. Кувшинка, лилия, лотос – разве не водяные растения? – сказал мужик.

      – Ну да, ну да, – закивал Ковригин. – Лотос, белая нежная лилия, кувшинка, кубышка…

      – Лоренца Козимовна, – явно укоряя Ковригина, покачал головой мужик, – не была кубышкой.

      – Лоренца Козимовна? – будто бы удивился Ковригин.

      – Лоренца Козимовна. А что? – сказал мужик. – И по-другому звали. Но и – Лоренца Козимовна.

      – Вы её знали?

      – Немного, – сказал мужик. – Заходил к ним. Подкармливали. Медузами в маринаде. Со сметаной. Деликатес.

      – Из тюбиков? – спросил Ковригин.

      – Почему из тюбиков? Из банок. Стекольных, – сказал мужик. – Добрая женщина. Завидовали ей. Из зависти и подожгли. Сама не могла не доглядеть. Хозяйственная и дотошная. Или конкуренты…

      – Надо же… – пробормотал Ковригин.

      Ковригин